Убийство на пивоварне - стр. 10
– Да, – спокойно ответила она. – Он, что называется, уважаемый член общества. – С внезапным смешком она потрясла воображаемым пенсне и задребезжала: – Пусть он проведет меня в волшебную страну, – а после обычным голосом пробормотала себе под нос: – Не так уж это нелепо. Волшебники ведь бывают и злыми.
Найджел проглотил вопрос, который вертелся у него на языке, и беззаботно сказал:
– У вас настоящий талант к подражанию.
– Да, мне говорили. Обязательно прогуляйтесь по этой улочке при лунном свете: здесь можно увидеть необыкновенную игру теней. Жаль, что полнолуние уже миновало.
И как только уживались в этой женщине прямота и загадочность?! Ее слова о тенях и луне почему-то напомнили Найджелу «Сапфическую оду» Брамса. Он принялся тихонько насвистывать мелодию и еще не успел закончить, как у самого дома Софи Кэммисон сжала его плечо:
– Найджел, вы больше не будете дерзить мистеру Баннету?
Ее голос был спокойным и ровным – но почему тогда Найджел почувствовал, как от этих слов по спине пробежали мурашки, будто призрак страха коснулся его холодной цепкой рукой?
Пять минут спустя уютная и неприбранная гостиная Кэммисонов наполнилась людьми. Мисс Меллорс заняла почти весь диван. Найджела представили Юстасу Баннету и его жалкой спутнице (как оказалось, супруге), затем Гэбриэлу Сорну – юноше в рубашке цвета хаки – и прочим гостям, чьих имен он не запомнил. Герберт Кэммисон сноровисто разливал выпивку, поднимая бокалы на свет, как будто это были пробирки в лаборатории. С невозмутимым видом он повернулся к мисс Меллорс:
– Виски, херес, коктейль или томатный сок?
– Ах вы, негодник! – игриво засмеялась она. – Хотите, чтобы я нарушила обет?
Доктор явно был у нее в любимчиках.
– Миссис Баннет?
Та еле заметно вздрогнула и выдохнула:
– Мне? Херес. Глоток хереса, пожалуйста. – Она сконфуженно посмотрела на мужа.
– Ты уверена, что не выпьешь воды со льдом, Эмили? – продребезжал Юстас Баннет, позвякивая ключами в кармане.
Повисла неловкая пауза.
– Воды со льдом нет, – строго произнес доктор.
Эмили Баннет поймала взгляд Найджела, густо покраснела и сказала:
– Нет, дорогой, я буду херес.
Было заметно, как на лице ее мужа выступили скулы. Интересно, когда она в последний раз осмеливалась отстаивать свои права? Можно было не сомневаться, Юстас Баннет ей этого не спустит. Найджелу он все больше не нравился.
Некоторое время говорили о пустяках. Затем Гэбриэл Сорн, подойдя к Найджелу, завел речь о сюрреализме. Говорил он хорошо. Вскоре остальные с интересом слушали их беседу. Как только Сорн это понял, его восторженная, чуть наивная манера переменилась. Скривив губы в театрально-цинической усмешке, он произнес: