Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник) - стр. 7

– Пьем трюфели? – удивился Найджел.

– Герберт! – выдохнула миссис Кэммисон. – Это омерзительно! К тому же то пиво еще не успело созреть.

– Я бы не возражал, – невозмутимо произнес Герберт. – Чем наваристей, тем вкусней.

– О чем вы говорите? Какой-то старый дорсетский рецепт?

– Не совсем, – ответил Кэммисон. – Неделю-две назад Трюфель свалился в пивной котел. Трюфель – это пес Юстаса Баннета. По мне, так легко отделался. Баннет поднял из-за этого большой шум.

– Легко отделался?

– Да, – сухо ответил Кэммисон. – Я подозреваю Юстаса Баннета в склонности к садизму. Помимо прочего.

– Герберт! – воскликнула Софи.

Тот мрачно ответил:

– Что ж, возможно, «подозреваю» – неудачное слово. Все мы знаем…

– Вы не будете возражать, если по окончании лекции вам зададут несколько вопросов? – оборвала его Софи.

– Боюсь, уговор обязывает, – скривился Найджел.

После обеда они отправились в местную ратушу: пыльную, безрадостную, пропахшую политурой и чайной заваркой. «Здесь-то, – подумал Найджел, – и творятся все ужасы Мэйден-Эстбери – от благотворительных распродаж до коронерских дознаний». Вся городская, с позволения сказать, интеллигенция была в сборе. Найджела представили крупной одышливой даме с застывшим на лице чувством гражданского долга («это мисс Меллорс, наш председатель»). Надлежащим образом задрапированная, она могла бы сойти за статую Богини общественной службы. Богиня отвела Найджела к помосту, совершила очистительный ритуал с бутылкой одеколона и прогромыхала:

– Рада, что вы приехали. Много народу пришло. Волнуетесь?

– Едва дышу. Впрочем, я укрепил дух бодрящим напитком, который производит ваш мистер Баннет. Достойная штука, не правда ли?

– Достойная? Не сказала бы. Я, знаете ли, вице-председатель Общества трезвости. Мы ставим своей целью раздавить зеленого змия.

– О… – протянул Найджел. Под ногами мисс Меллорс и впрямь не выжил бы ни один змий. Полистав заметки, Найджел решил присмотреться к публике. Преобладали люди из низов среднего интеллекта. Найджел засомневался, понравится ли им лекция о послевоенных поэтах, но отступать было поздно. Передний ряд занимали: две почтенные леди с огромными, как рога изобилия, слуховыми трубками; мальчик с леденцом в руке и непокорством во взгляде – вполне объяснимым, если его притащили сюда силком; пасторального вида дама (очевидно, мать мальчика), для которой цены на скот явно были милее синкопических ритмов. Затем следовали пожилой джентльмен, загодя приставивший к уху ладонь, две монашки, три пустых стула и счастливый викарий.

– И все эти люди… входят в литературный клуб? – робко обратился Найджел к мисс Меллорс.