Убийство Джанни Версаче - стр. 4

Сколько бы и что бы Эндрю Кьюненен ни получал, ему было мало и хотелось еще: всё больше наркотиков, всё более извращенного секса, всё более дорогих вин… И как-то так постепенно он пришел к убеждению, что все они ему по жизни обязаны. А разве не так? Ведь он всегда и везде был душой компании, самым смышленым парнем. К двадцати семи годам он успел превратиться не просто в кошмарного самовлюбленного нарцисса, всецело поглощенного собой, но еще и в искушенного патологического лгуна, изрядно поднаторевшего в создании вокруг себя альтернативной реальности, при этом достаточно сообразительного, чтобы вовремя сорвать куш с внушаемых им окружающим обманчивых иллюзий. В кругах людей доверчивых и поверхностных, где он вращался, Эндрю не составляло труда становиться незаменимым. Но под внешним его шармом таился и вызревал злополучный психоз, усугубляемый привычками Эндрю к просмотру жесткого порно с насилием и употреблению кристаллического метамфетамина, кокаина и прочих наркотиков, имеющих широкое хождение в определенных гомосексуальных кругах, хотя говорить об этом и не принято. «Да любой, кто сидел на „кристаллах“ и попадал на измену, способен врубиться в ситуацию, – считает Джо Салливан, имевший в прошлом опыт употребления метамфетамина и лично знакомый с Эндрю по Сан-Диего. – Поверить не могу, что никому вообще в голову не пришло, что всё дело тут в психозе после „кристаллов“».

Распутывая историю Эндрю Кьюненена и докапываясь до истоков его личности, рассчитывать мне приходилось только на саму себя, – а тайны свои он выдавал крайне неохотно. Ребенок-красавец от смешанного брака филиппинца с итальянкой, вундеркинд c IQ в 147 баллов, стал заложником развода родителей. Под чудовищным давлением со стороны матери и отца, тянувших его каждый на свою сторону, даровитый мальчик так и не получил возможности оформиться в целостную зрелую личность. Чем больше я узнавала об Эндрю, тем горше мне становилось от представавшей перед моими глазами картины того, как наркотики и противоправный секс огрубляли его инстинкты. И когда реально «приперло», то не оказалось у него за спиной ни профессиональных, ни моральных ресурсов, на которые можно было бы опереться. Сам себя совратил – и пал в мозолистые объятия мира алчности и порнографии, где молодость и красота суть наносные и поверхностные ценности, а деньги – главное и максимально достижимое в жизни счастье. В конце концов Эндрю Кьюненен, наиумнейший и самый сноровистый отпрыск фанатичной католички-матери и не менее фанатичного материалиста-отца, не устоял перед силами тьмы, идущими изнутри, и причинил неизмеримую боль окружающим.