Убийство Адама Пенхаллоу - стр. 19
Картины на стенах отсутствовали, лишь над камином висело круглое зеркало в золоченой раме времен королевы Анны. Каминную полку украшали позолоченные часы с эмалевым циферблатом, их поддерживали нимфы и херувимы. По бокам были расставлены фарфоровые фазаны, старинные шахматные фигуры и бронзовые статуэтки лошадей. Ближайший к двери угол заняли высокие напольные часы, и везде, где только можно, были втиснуты столики на тонких ножках с ложками для пунша, табакерками, пресс-папье и фигурками из дрезденского фарфора.
Но не пестрота украшений и мешанина из мебели в бордово-малиново-красных тонах притягивала взор переступавших этот порог. Буйство красок на ковре, закрывавшем почти весь пол, кричащий диссонанс травянисто-зеленых штор и переливчатой синей обивки стульев – все это меркло на фоне адского пламени, которым горело одеяло Пенхаллоу, сшитое из лоскутов атласа, бархата и парчи.
В комнате из всей обстановки выделялась кровать. Глядя на ее массивные формы и антикварный внешний вид, естественно было предположить, что она находится в семье с незапамятных времен. На самом деле Пенхаллоу купил ее на распродаже несколько лет назад. Огромное сооружение из раскрашенного дерева с темно-красным бархатным балдахином, потертым и выцветшим от времени. Потолок балдахина был расписан купидонами и гирляндами из роз, а в высокой спинке кровати располагался целый арсенал шкафчиков и выдвижных ящичков. Стоявшее на возвышении ложе было настолько широким, что на нем разместились бы четверо. Но сейчас там возлежал лишь сам Пенхаллоу, со всех сторон обложенный подушками, – грузная развалина с ястребиным носом, торчащим между одутловатыми щеками, злобными глазками, свирепо сверкающими из-под черных кустистых бровей, и надменно сжатым ртом чревоугодника. На огромном животе едва сходился халат, надетый поверх пижамы. По цветистому великолепию лоскутного одеяла были разбросаны книги, журналы, коробки с сигарами, спичечные коробки, письма и тарелки с фруктами. В ногах устроилась пожилая, благоухающая псиной кокер-спаниельша, такая же тучная, как хозяин. Она имела милую привычку рычать на каждого, кто входил в комнату, и Фейт не стала исключением.
– Молодчина, – похвалил собаку Пенхаллоу.
Закрыв за собой дверь, Фейт подошла к креслу, стоявшему далеко от камина, где на тлеющей куче золы ярко горели поленья. Золу выгребали лишь раз в год, когда в отоплении наступал краткий перерыв. Поэтому уборка пыли в спальне Пенхаллоу требовала поистине геркулесовых усилий, что, впрочем, не смущало его.
– Доброе утро, Адам, – произнесла Фейт, тревожно вглядываясь в его лицо. – Ты плохо спал ночью? Я и сама почти не сомкнула глаз.