Убийства на Чарлз-стрит - стр. 27
– Не сейчас, моя милая, – твердо заявила миссис Хаддингтон. – С Дэном сможешь поговорить и позднее.
– Мама, ты не понимаешь! Мне надо сообщить ему кое-что именно сейчас!
– Не забывайся, моя дорогая! Ты должна остаться и развлекать Ланса и мистера Харта. К тому же пообщаться с Дэном нужно мне самой.
– Потом посплетничаем, Синни, – улыбнулся Сэтон-Кэрью.
Синтия надула губки и собралась протестовать, но не успела вымолвить даже слова: ее раздраженная мамаша потащила Сэтона-Кэрью в библиотеку, чтобы, как она объяснила, обсудить с ним мелкие детали предстоящего карточного состязания.
– До чего же противные люди! – поморщилась Синтия. – Где мой кофе? Благодарю, Тимоти, вы ангел! Вы налили его для меня?
Затем она, как притянутая магнитом, заскользила в угол комнаты к радиоприемнику и, включив его, занялась настройкой. Лорд Гизборо направился к ней, а Тимоти, воспользовавшись возможностью, тихонько сказал Бьюле:
– До чего весело! Выдался тяжелый день? На тебе лица нет.
– Где твоя вежливость? Я ожидала иного от обольстительного мистера Харта, обладателя образцовых манер!
– То ли еще будет!
Благоговейный голос диктора предупредил, что сейчас по третьей программе прозвучит произведение Моцарта. «Это малоизвестное произведение, – продолжил он, растягивая слова, словно обращаясь к умственно отсталым, – Моцарт сочинил в восемнадцать лет. Первоначально оно…»
– Господи! – И Синтия стала искать в эфире что-нибудь другое.
Ее действия не вызвали возражений.
– Все верно, – заметил Тимоти. – Часто удовольствие от концерта идет насмарку из-за покровительственного голоса, сообщающего кучу фактов, которые я сам раскопал бы, возникни у меня желание.
– Радиопрограммы предназначены не для горстки привилегированных слушателей, имеющих возможности и досуг, чтобы достигнуть вашего уровня культуры, – воинственно заявил Гизборо.
– Радиопрограммы вообще не предназначены для культурных людей, – возразил Тимоти. – Часто они бывают нацелены либо на совсем безмозглых, либо на тех, кто намерен без малейших усилий приобрести кое-какие знания. Помню пятнадцатиминутный рассказ про битву при Ватерлоо. Весьма нравоучительно!
– Все лучше, чем беспрерывное унылое прославление Маленького Человека, – сказала Бьюла.
– Полагаю, – презрительно промолвил Гизборо, – вы из тех, кто воображает, будто историю творит так называемый Великий Человек?
– Да, я из них, – кивнула она.
– О, небо! Женщине не пристало так говорить! – поразился Тимоти. – В следующий раз вы объявите, что соревноваться в беге могут лишь быстроногие!
Гизборо покраснел от раздражения, но его ответ утонул в какофонии звуков, извлеченных из приемника Синтией, не оставлявшей попыток настроиться на приемлемую программу. Пока она это делала, разговор был невозможен, а когда, отчаявшись, выключила приемник, в комнату уже вернулась миссис Хаддингтон с сообщением о приходе первого гостя. Она тоже раскраснелась, что наводило на мысль: ее беседа с Дэном Сэтоном-Кэрью получилась не вполне удачной. Губы были сжаты, ноздри, наоборот, раздувались. Прошло время, прежде чем хозяйка сумела снова натянуть на лицо светскую улыбку. Она повела гостей наверх, в гостиную, не слишком вежливо приказав Бьюле проследить, чтобы из будуара убрали чашки из-под кофе, и ушла встречать Сидни Баттеруика.