Убийства единорога - стр. 2
Я быстро перешел из контрразведки в разведку, что означало работу за границей, и подвизался там до конца войны. Не стану пускаться в рассказы о моих приключениях и славных парнях, которые делили тогда со мной горести и радости. Но я вспоминал о них теперь, сидя на террасе «Лемуана» на рю Руаяль и потягивая «дюбонне», за два дня до серебряного юбилея короля Георга[1].
Все случилось, если быть точным, четвертого мая в субботу. На следующий день я должен был лететь в Лондон на празднование юбилея. Парижская лень погрузила меня в летаргию хорошего настроения. Париж благоухал цветами и был наполнен сиянием прекрасной погоды. Молодая листва казалась прозрачной. Сквозь нее просматривались высокие фонари. Солнечный свет струился янтарным теплом, окутывая им темно-зеленые живые изгороди за уличными кафе. Воздух был наполнен гулом машин и голосами прохожих, которые перекрывало монотонное кряканье клаксонов такси.
Было около восьми часов вечера – самое время подумать об ужине, – когда налетел шквалистый ветер, обычно предшествующий весеннему ливню. Тент захлопал у меня над головой. Пыльный вихрь подхватил газетные листы, похожие на белые фартуки официантов. А я, надо вам сказать, вот уже две недели не заглядывал ни в одну из них, разве что мельком бросал взгляд на заголовки. Порыв ветра пронес мимо меня газету, и я наступил на нее ногой. «Подготовка к юбилею короля Англии», – гласил один заголовок. «Волнения в Индии», – возвещал другой. Но самый большой ажиотаж вызвала ситуация вокруг неких Фламана и Гаске.
Собственное неведение слегка раздосадовало меня, как бывает, когда до тебя не доходит смысл фразы, которую ты слышишь отовсюду. Так, я лишь недавно узнал, почему много лет подряд люди к месту и не к месту вворачивают: «Да, у нас нет бананов» – и откуда взялась эта присказка[2]. И подобно тому как ты спрашиваешь себя: «Что, черт побери, должно означать это „Да, у нас нет бананов“?» – теперь я ломал голову над тем, кто такие Фламан и Гаске. Казалось, все только о них и говорят. Даже в разговорах на немноголюдной сейчас террасе то и дело звучали их имена. Они заполонили Париж, как кряканье клаксонов. Отчего-то я решил, что речь идет о боксерах, которые должны сойтись на ринге, или даже соперничающих членах французского Кабинета министров. Так или иначе, заголовок статьи, которую мне было лень читать, объявлял, что один бросил зловещий вызов другому, и сопровождал это множеством превосходных степеней.
Официант поспешил за улетевшей газетой. Возвращая ее, я под влиянием импульса спросил невпопад: