Убивают не камни - стр. 42
Он уже корил себя за то, что не ко времени затеял весь этот разговор:
– Тебе надо в больницу, Люба. Я отвезу тебя.
– Ни в коем случае, – открыла она глаза. – Я боюсь. Он везде найдет меня.
– Около тебя будут мои люди. Круглосуточно, – постарался успокоить Корозов.
Но она словно не услышала, с придыханием продолжала говорить о Судоркине:
– Его надо найти. Это страшный человек.
– Не беспокойся, – успокаивал Глеб. – Никуда он не денется, полиция уже ищет его. И моим людям я поручил.
Люба снова прикрыла глаза.
Сейчас она казалась Глебу хрупкой, как хрустальная ваза тончайшего стекла, достаточно было одного неосторожного движения, чтобы все рассыпалось на осколки. Когда начинали дрожать ее губы, он хотел только одного – чтобы она успокоилась и ничего больше не произносила.
Но по ней было видно, что она сама желала скорее излить из себя все, что внутри накопилось. Однако было тяжело говорить не только морально, но и физически. И все же она, не открывая глаз, прошептала:
– Ты нашел перстень. Ты все понял?
Не догадываясь, что он должен был понять, Глеб подтвердил:
– Я понял, что ты была в номере, что ты приехала. Ты сказала, что забронировала номер. Но на ресепшен не подтвердили твоей брони.
Подышав, вдова тихо ответила:
– Бронь действительно была. Но уже здесь я поняла, что Судоркину сообщили о ней, поэтому он очутился здесь. Он заранее знал, когда и куда я должна приехать. И ждал. И в гостинице меня ждали. Как только я вошла в холл, меня подхватил под руку охранник, а за ним откуда-то выскочила дежурная по этажу. Я была приятно удивлена, решила, что так уважительно обслуживают тех, кто бронирует места. Дежурного администратора на ресепшен не было. Дежурная по этажу повела меня наверх, сказала, что утром все оформится. Я и пошла, – она опять зажала руками голову. – Он бил меня по голове, он зверь. – Подышала чуть и закончила. – Павел мне говорил, что ты все поймешь, когда увидишь перстень.
– Что я должен был понять, Люба, кроме того, что я уже сказал? – осторожно осведомился Глеб.
– Разве ты не получил письмо от Павла? – воскликнула Шехова, приподнимая голову.
– Какое письмо? – качнулся к ней ближе он.
– Так ты ничего не знаешь? – она расширила глаза, вскинулась, напряглась, потом обмякла и через некоторое время тихо прошептала. – О господи, так тебе ничего не известно! Но как же так? – Ее руки задрожали, и она надолго замолчала, положив голову на спинку дивана и сомкнув веки.
Сидя неподвижно напротив, он смотрел, как она трудно втягивала в себя воздух и так же трудно выдыхала, и не решался потревожить ее. Потом, надумав все-таки отвезти ее в больницу, стал тихо подниматься со стула. Но бесшумно сделать это не удалось, и он настойчиво проговорил: