Убивают не камни - стр. 27

Выходя, Вольдемар распорядился:

– Завтра в обед у кафе «Ладога». Пойдем на дело.

– Заметано! – отозвался Коромысло.

Выйдя из авто, Вольдемар скрылся в подъезде.

На лестничной площадке было темно, хоть глаз коли, но его это устраивало. Ни в один глазок из ближних квартир разглядеть в такой темноте ничего нельзя. Он подошел к двери, позвонил условным количеством звонков. Ждал недолго. Из-за двери раздался негромкий сонный голос с вопросом. Но Судоркин не ответил, опять поднес палец к кнопке звонка и еще раз условно прозвонил. Дверь открылась. В квартире, как и на площадке, не было света.

Скользнув внутрь, он закрыл за собой дверь. Нашел на стене выключатель. В коридоре вспыхнул свет, осветив беспорядочно разбросанную на полу обувь и девушку с голой грудью, в красных трусиках, поднятую Вольдемаром из постели.

Это была Галина Врюсова. Она сморщилась от света и проговорила:

– Я знала, что ты появишься, – отступила. – Раздевайся, пошли ложиться, – двинулась вглубь темной комнаты, куда пробилась полоса света из коридора, осветив часть кровати и прикроватную тумбочку.

– Лягу, но сначала про ментуру рассказывай! – остановил ее Судоркин. – Какие вопросы были?

Остановившись, Галина повернулась к нему, пол-лица у нее были в полосе света, пол-лица в темноте:

– Пытал про перстень. Показал его фото.

Настроение у Судоркина испортилось, в душе что-то неприятно завозилось, он нахмурился и стал медленно расстегивать рубашку:

– Значит, пронюхал, мент рваный. Что ты ответила?

– Сказала, не знаю, что в мою смену в номере никого не было, – просипела она.

Приблизившись к ней, он взял пальцами сосок и сильно ущипнул. Она чуть не вскрикнула от боли, но промолчала. Он угрожающе проговорил:

– Ты, Галька, виновата во всем! Как могла просмотреть?

Оправдываясь, та торопливо проговорила:

– Она же спала на диване в первой комнате. Никого на кровати не было. Откуда я могла знать, что она сунет что-то под матрац во второй комнате? Даже в голову не пришло.

– Тебе, дура, не пришло, – сказал Судоркин, – а охраннику Корозова пришло! А должно было тебе первой прийти в голову! Почему ты такая тупая? Пришью я тебя, как сучку, если еще подставишься! – он продолжал пальцами сжимать ее сосок.

– Не будет этого больше, Вольдемар! – взмолилась она, от боли привставая на цыпочки, глаза неспокойно бегали. Ей хотелось заорать во все горло, но она терпела.

– Смотри, Галька, я не пожалею! – жестко пригрозил он.

– Мне больно, Вольдемар! – наконец, тихонько взвизгнула она.

– Разве это больно? – усмехнулся он. – Ты не знаешь, что такое больно! Вот мне ты больно сделала. Ты прибавила мне проблем, а могла бы уменьшить их, если бы умнее была! – он опять сильно сдавил сосок, и она, не выдержав, громко заскулила, он отпустил его и начал снимать с себя рубаху.