Убивают не камни - стр. 24
Припарковалась у девятиэтажного дома, вошла в подъезд, поднялась на этаж. На площадке остановилась у квартиры, щелкнула замком.
В прихожей включила свет, сняла туфли и прошагала в ванную комнату. С мылом умыла лицо и руки, и только после этого громким голосом позвала:
– Ты где? Что так тихо? Я приехала из полиции!
– Чего орешь? Я не глухой, – раздалось рядом с нею.
Она повернула лицо к открытой двери:
– Ты здесь? А я не вижу. Умываюсь после полиции. Как будто на кладбище побывала!
В дверях стоял мужчина среднего роста. Внешностью не ошарашивал. Таких в городе можно встретить на каждом углу. Пройдет мимо, ты и не заметишь, как он выглядит, какой у него нос, подбородок, губы, щеки. Даже если столкнешься лбом о лоб, не вспомнишь потом, с каким лицом столкнулся.
Сейчас он был в синей майке и черных трусах. Торс не спортивный, но и не киселем накачанный. Что-то среднее. Вроде и мускулы на теле есть, но вряд ли они выдержат вес приличной гири и вряд ли смогут на турнике подтянуть тело раз десять подряд. Заметной была лишь густая шапка темных волос на голове. И глаза – настороженные и недобрые.
Держась руками за наличники, он смотрел на Воброву вопросительно, вслух вопросов не задавал, но ждал ответов.
Вытерев полотенцем лицо и руки, она сделала шаг к нему:
– Вцепился опер, как клещ, – сказала брезгливо морщась. – Тот самый, что допрашивал в гостинице, когда труп обнаружили. А теперь интересовался Шеховой. Но я держалась, как ты научил, Вольдемар, говорила, спала ночью, никто меня не тревожил, не видела, в моей смене ее не было. После меня пошла Врюсова, но не знаю, о чем он ее спрашивал. Я не стала дожидаться, чтобы не вызвать подозрение.
Показав золотой зуб, Судоркин улыбнулся, одобрил:
– Все правильно. Пусть ментура кости гложет!
– Как думаешь, Врюсова лишнего не брякнет? – расслабленно потянулась Оксана.
– Из Галины лишнего слова не вытянешь! Про перстень мент не упоминал? – Вольдемар оторвал от наличников ладони и пошел в комнату, уселся на диван и рукой показал Бобровой, чтобы та села рядом.
– Не спрашивал, – ответила Оксана, следуя за ним и садясь возле.
– Странно, – усмехнулся Судоркин. – Темнит что-то начальник. Не может быть, чтобы Корозов не сбегал к нему с этим перстнем.
Посмотрев усталым взглядом, Оксана ничего не сказала. Вольдемар хлопнул по коленям:
– Предположим, что Корозов не хочет делиться с ментами перстнем. Это хорошо. Значит, перстень все еще у него. Хотя не будем обольщаться. Сначала узнаем у Галины, какой лапшой он ее кормил! – повернулся к Оксане и огорошил. – Пришить бы вас обеих следовало, поганок. Прошляпили перстенек, подарили Корозову.