Убитый, но живой - стр. 63
Надумала у старшего Шапкина поддержкой заручиться. Объяснила ему про Евдокию, про хозяйство, где без мужика просто гибель.
– Как, ты говоришь, хутор-то называется?.. Малявинский. Ага, это не того ли, что в земстве работал?.. – вспомнил Семен Петрович. – Как же не знать! Мы с ним в одно земское собрание ходили. Он крупчатку только у меня покупал. Каждый раз, как приедет, в лабораторию идет со стариком Долговым побеседовать… Был у меня такой грамотей, знаток всех местных сортов. С умом делалось. Сортовая пшеничка – отдельно. И платил за нее я на гривенник подороже. Вроде бы накладно, а с другой стороны, во всей, пожалуй, губернии не было такой славной муки тонкого помола. Первейшая на калачи и булки. А теперь – эх!.. На что у нас Мотря умелица, а все не то! Смаку нет в хлебе, духу настоящего
Акулина после сытного обеда чуть придремала, сидя на кушеточке у стены, а как услыхала про хлеб, встрепенулась:
– Да разве я не помню! Чтоб колачи и сдобные булки кажный день – нет, до такого баловства не доходили, но зато в праздники, в воскресенье – обязательно. Как хлеб выпекут – Овдотья у нас умелица, да и Дашка сноровиста – да из русской печи вынут, то дух такой, что за версту от хутора слышно. И токой мяконький, токой подъемистый, пышный, что мужик дованет сверху – и хлебушек, бедный, в лепешку сплющится да тут же обратно взбухает.
– А Малявин, говоришь, помер? Царство ему небесное, хороший был человек… Женить бы Тимофея неплохо. Дело стоящее. Дом без хозяина, без мужика – это понятно. Если сладится у них, я бы помог Тимофею на обзаведение.
Акулина Романовна покивала и стала собираться домой. С удовольствием собиралась – знала, что отвезут без хлопот и подарков положат.
Славная бабушка Акулина!.. Для нее хворь полечить – что воды дать напиться. За редкой травкой вверх по Уфимке ходила за семьдесят верст пешком. А уж окрестности-то в уезде все исходила и жалела, что редко отпускает с ней внучку Евдокия, чаще из-за скаредности своей: некому за гусями смотреть да за теленком. Спорила с дочерью, иногда чуть не силком Аню уводила, потому что помнила свято, как обещала бабке Фроське передать уменье свое. А та стращала: мол, иначе не примет тебя земля, будешь блукать по ночам, мучиться. Не больно-то верила нынче в такое, но умом понимала, что выучить внучку Анечку надо. Она уже травки отличала, в силу их чудодейственную поверила и кукол своих деревянных травным отваром поила с молитвой, крестом осеняла их каждый раз, как это делала бабушка Акулина. Да вот пришла как-то из Авдонской школы начальной и говорит: