Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II - стр. 9
Разумеется, такой разворот в деле не мог не затронуть Веры Фигнер с ее бессмертным «Запечатленным трудом», в котором Александр Михайлов уже был провозглашен Хозяином-устроителем «Народной воли». Так как новая версия событий 1 марта 1881 года стала обрастать новыми подробностями, добытыми советскими следователями, то высшее партийное руководство страны было поставлено перед выбором: или следовать трактовке событий убийства Александра II в интерпретации Веры Фигнер в духе «Запечатленного труда», или подвергнуть дискредитации весь уже обнародованный материал. К решению этого вопроса, несомненно, была привлечена сама Вера Фигнер, и можно себе представить, чего ей стоило выслушать информацию, в какой организации она состояла и на какие деньги совершались «подвиги» «Народной воли». Триумф бестселлера грозил обернуться грандиозным скандалом. Однако советской власти так же, как и Вере Фигнер, скандал был не нужен, и стороны пришли к единодушному решению: объявить Окладского предателем «Народной воли», а все материалы, бросающие тень на Александра Михайлова, вместе с показаниями Окладского засекретить. Таким образом, лояльность главной революционерки страны по отношению к советской власти была обеспечена.
Для подстраховки в № 10 журнала «Суд идет!» за 1924 год опубликовали последнее показание Ивана Окладского на следствии, данное им 30 сентября 1924 года, где есть его категорическое заявление:
«Резюмируя все написанное и сказанное мною, я прежде всего считаю весьма преувеличенной ту худую славу, которой мое имя окружено. Я далек от мысли считать себя виновником разгрома “Народной воли” и, в частности, Исполнительного ее Комитета первого состава… Равным образом я протестую против той роли, которая отводится мне в истории “Народной воли” и революционного движения вообще. Я не великий провокатор, отнюдь нет. Когда я слышу, что мне приписывается разгром “Народной воли”, то я говорю, что это мне слишком много чести. Я не знаю, чем объясняется то обстоятельство, что и во всеподданнейших докладах, и во всех документах жандармских управлений имеется перечисление моих заслуг, таких заслуг, которых я за собой не знаю. Я не знаю, почему, в частности, указывается на то, что благодаря мне были обнаружены лица, принимавшие участие в акте 1-го марта…» [4].
Публиковать такого рода заявления подследственного не было никакого смысла, кроме одного соображения: все здравствующие народовольцы, включая Веру Фигнер, должны были осознать, что советская власть знает об «акте 1 марта» гораздо больше, чем кто-либо, и имеет все основания, чтобы вернуться к теме, если понадобится.