Убить Сталина - стр. 43
Вошли в двухэтажное строение. У парадного входа огромное полотнище со свастикой. Оно и понятно – административное здание обустроенной колонии. Наверняка именно здесь раздавались нарезы русской земли. Интересно, какой кусок российской земли они делят сейчас?
У клумбы, низко согнувшись и вооружившись небольшими граблями, копалась женщина лет тридцати пяти (наверняка жена одного из офицеров). Платье на ней было свободное, глубоко декольтированное, в глубоком разрезе просматривались две округлости нежной плоти, не ведавшей ультрафиолетового соблазна.
Петр невольно сглотнул, представив, какое богатство скрывают легкие цветные тряпки.
Взглянув на Таврина, женщина даже не попыталась укрыть оголенные части тела: пленный, да к тому же еще и дикий скиф, существо более низкого порядка, примерно такое же, как бездомный пес, – она увлеченно продолжала возиться с цветами.
Вошли в кабинет начальника лагеря оберштурмбаннфюрера Ламсдорфа.
– Господин оберштурмбаннфюрер, – обратился эсэсовец, – ваше приказание выполнено, военнопленный третьей роты под номером двести двадцать четыре дробь четырнадцать доставлен.
Оберштурмбаннфюрер терпеливо выслушал доклад. Лысый, с круглой головой и румяными пухлыми щеками, он выглядел вполне добродушно.
– Проходите вот сюда, – коротко распорядился он, указав на свободное место перед столом.
Таврин никогда не видел начальника лагеря столь близко – между ним и военнопленными всегда стояли три автоматчика, контролировавшие каждый шаг лагерника, – а сейчас он находился в его просторном кабинете, всего-то на расстоянии вытянутой руки, и внимательно следил за всемогущим хозяином лагеря и его узников.
– У вас серьезные покровители, – наконец сказал Ламсдорф.
Таврин слегка пожал плечами, не зная, следует ли отвечать на подобное высказывание. Оберштурмбаннфюрер Ламсдорф, похоже, тоже не ожидал от него ответа.
– Я тут полистал ваше дело. Вы сдались в плен добровольно, не так ли? Почему? Неужели Советская власть была к вам так немилостива?
Над головой оберштурмбаннфюрера висел большой портрет Гитлера в светло-коричневом френче. На груди фюрера был только Железный крест, полученный им в Первую мировую войну. И больше никаких знаков отличия. Фюрер был строг и проницателен одновременно. Такому не соврешь!
– Мне уже задавали такие вопросы. Я подробно отвечал на них.
– Да, я читал протоколы допросов, но мне бы хотелось услышать это от вас. Важно, так сказать, личное впечатление.
– На передовой меня увидел человек, который прежде знал меня под другой фамилией. Он сообщил обо мне в контрразведку дивизии. Если бы я не перешел к вам, то меня давно уже расстреляли бы.