Убить Сталина - стр. 31

Правда, свое влияние в международной политике Риббентроп заметно подрастерял с началом войны: большинство стран разорвало с Германией дипломатические отношения, а страны-союзники с подозрением посматривали на МИД Германии, скомпрометировавший себя по еврейскому вопросу.

Вместе с этим ослабело и влияние Риббентропа на Гитлера. В минуты наваливающейся на него хандры Риббентроп удалялся в свое имение под Зальцбургом, а тоску глушил охотой. Звери в окрестностях замка Фушл были не пугливые, подходили настолько близко, что их можно было отстреливать из окна.

В последний день марта 1944 года в замке Фушл проходил торжественный прием по случаю прибытия в Германию Муссолини. После того как были представлены все высшие чины и перед предстоящим банкетом возникла небольшая пауза, Риббентроп, взяв под локоток Шелленберга, сказал:

– Мне нужно с вами поговорить. Вы не возражаете, если мы это сделаем на свежем воздухе?

Шелленберг с интересом посмотрел на Риббентропа. Весьма неожиданный поворот. В замке Фушл Шелленберг оказался случайно, сейчас он должен был бы находиться в Берлине, в своей штаб-квартире. Вчера вечером в район Смоленска, Пскова и Новгорода транспортными самолетами было выброшено одновременно пятнадцать диверсионных групп. В назначенное время на связь вышло только шесть радистов, доложив о своем благополучном приземлении. Остальные девять пока молчали. Не исключено, конечно, что у некоторых из них при приземлении повредилась рация. Но могло оказаться, что остальные группы угодили в лапы русской контрразведки.

Группы, заброшенные на территорию русских, были разведывательно-диверсионными, но главная их задача заключалась в том, чтобы взорвать мосты через реки, имеющие стратегическое значение. Эти диверсии должны были сорвать доставку оружия к линии фронта. Однако в последнюю минуту планы неожиданно поменялись: Гитлер пожелал, чтобы Шелленберг лично сопровождал его до Зальцбурга, и, оставив руководство операцией на заместителей, Шелленберг вылетел в Австрию.

Вальтер Шелленберг, начальник военного управления имперской безопасности, не считал себя паркетным генералом, а потому неимоверно тяготился пустыми светскими беседами и изнывал от тоски в обществе праздных дам.

Единственное, что его привлекало на приемах, так это отличный ужин и великолепные французские вина, которыми были забиты подвалы замка.

Он не без зависти наблюдал за тем, как Риббентроп легко, будто скользя по льду, пробирался по переполненному залу, одаривая любезной улыбкой каждого встречного. Дипломатическая деятельность не прошла для бывшего торговца винами бесследно, он сумел обрести немалое обаяние и теперь щедро расточал его во все стороны: дамам отпускал красивые комплименты, замечая их украшения, а мужчинам по-свойски пожимал руки, широко улыбаясь.