Убить пересмешника - стр. 42
В Южной Алабаме времена года не очень определенные: лето постепенно переходит в осень, а за осенью иногда вовсе не бывает зимы – сразу наступают весенние дни, и за ними опять лето. Та осень была долгая и теплая, даже почти не приходилось надевать куртку. Как-то в погожий октябрьский день мы с Джимом быстро шагали знакомой дорогой, и опять пришлось остановиться перед нашим дуплом. На этот раз в нем виднелось что-то белое.
Джим предоставил мне хозяйничать, и я вытащила находку. Это были две куколки, вырезанные из куска мыла. Одна изображала мальчика, на другой было что-то вроде платья.
Я даже не успела вспомнить, что колдовство бывает только в сказках, взвизгнула и отшвырнула фигурки.
Джим мигом их поднял.
– Ты что, в уме? – прикрикнул он и стал стирать с куколок рыжую пыль. – Смотри, какие хорошие. Я таких никогда не видал.
И он протянул мне фигурки. Это были точь-в-точь двое детей. Мальчик – в коротких штанах, клок волос падает до самых бровей. Я поглядела на Джима. Прядь каштановых волос свисала от пробора вниз. Прежде я ее не замечала.
Джим перевел взгляд с куклы-девочки на меня. У куклы была челка. У меня тоже.
– Это мы, – сказал Джим.
– По-твоему, кто их сделал?
– Кто из наших знакомых вырезывает?
– Мистер Эйвери.
– Он совсем не то делает. Я говорю – кто умеет вырезывать фигурки?
Мистер Эйвери изводил по полену в неделю: он выстругивал из полена зубочистку и потом жевал ее.
– И еще кавалер мисс Стивени Кроуфорд, – подсказала я.
– Верно, он умеет, но ведь он живет за городом. Ему на нас и смотреть-то некогда.
– А может, он сидит на веранде и смотрит не на мисс Стивени, а на нас с тобой. Я бы на его месте на нее не смотрела.
Джим уставился на меня не мигая, и наконец я спросила, что это он, но он ответил только – ничего, Глазастик. Дома он спрятал кукол к себе в сундучок.
Не прошло и двух недель, как мы нашли целый пакетик жевательной резинки и наслаждались ею вовсю: Джим как-то совсем забыл, что вокруг Рэдли все ядовитое.
Еще через неделю в дупле оказалась потускневшая медаль. Джим отнес ее Аттикусу, и Аттикус сказал – это медаль за грамотность; еще до нашего рожденья в школах округа Мейкомб бывали состязания – кто лучше всех пишет, и победителю давали медаль. Аттикус сказал – наверно, кто-то ее потерял, мы не спрашивали соседей? Я хотела объяснить, где мы ее нашли, но Джим меня лягнул. Потом спросил – а не помнит ли Аттикус, кто получал такие медали? Аттикус не помнил.
Но лучше всех была находка через четыре дня: карманные часы на цепочке и с алюминиевым ножичком; они не шли.