Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде - стр. 45
Хозяйка хотела что-то возразить, но не смогла открыть рта. Внезапная слеза скатилась по её щеке, и она отвернулась, чтобы никто этого не заметил. Её семнадцатилетняя дочь, которую также звали Мария, единственный плод её постылого брака с королевским казначеем, последняя отрада жизни, зачахла и умерла в 1789 году, в год начала Революции. После её похорон Бретвиль два года не снимала траура, а улыбка навсегда исчезла с её лица. Собственно говоря, старая хозяйка немного пришла в себя и ожила лишь тогда, когда в её доме появилась молодая родственница из Аржантана. Только после приезда Марии Большая Обитель вышла из летаргического сна, вновь расцвели цветы на заброшенной клумбе и престарелая вдова вернулась к своим обычным хлопотам по хозяйству.
У самой Марии подкатил к горлу ком и слёзы готовы были вот-вот брызнуть из глаз. Ведь кроме неё никто в этом доме не догадывался, что завтрашний отъезд её станет окончательным, и она уже никогда не вернётся.
– Но… почему же надолго? Я же сказала, что уезжаю всего на пару недель. Сколько раз я ездила к отцу, и это не вызывало такого беспокойства. Что же переменилось теперь? Уверяю вас, всё будет как обычно. Я только проведаю отца и сестру и тут же вернусь.
Противиться тому, чтобы Мария проведала своих ближайших родственников, естественно, никто не смел. Мадам Бретвиль беспокоилась по другому поводу. У неё были все основания считать, что Мария чего-то не договаривает. Никогда ещё её квартирантка не собиралась в дорогу так скрытно и не сообщала окружающим о своём путешествии всего за несколько часов до отъезда. Она и саквояж заблаговременно отнесла в бюро дилижансов, да так, что этого никто не видел. Сегодня, чтобы пройти к себе, она вздумала воспользоваться чёрным ходом, а между тем мадам Бретвиль ещё месяц назад запретила ей открывать старую рассохшуюся дверь в маленьком дворике и даже забрала ключи от неё. Значит, квартирантка где-то раздобыла ключи и пренебрегла хозяйским запретом, и всё это ради того, чтобы входить и выходить незаметно для остальных, живущих в доме. С чего бы вдруг такая таинственность? А теперь ещё эта чрезвычайная спешка…
– Проведать отца и сестру – это хорошо, – кивнула мадам Бретвиль, но в голосе её звучало прежнее недовольство. – Это поступок воспитанной дочери. Если бы ты ещё столь же усердно исполняла то, чему тебя учили в монастыре! Когда ты последний раз была в церкви? Когда последний раз исповедовалась?
Мария примирительно улыбнулась:
– Дорогая кузина, я бы с радостью пошла с вами к мсье Бюнелю. Но, увы, я должна ехать.