Убегать непросто - стр. 17
Больше Денис не задавал вопросов, только, как сейчас, смотрел, сощурившись, словно бы пытался воскресить в памяти того, другого. Не дожидаясь приглашения, Ветров зашел в коридор, привнеся запах немытого тела и чего-то приторного.
– День, я это…. За сигаретами пришел. Ларьки закрыты уже, – выдал он обычную легенду.
Закрыты, нно. В половину одиннадцатого утра. Денис сунул руку в этажерку с обувью, где у него была заныкана специальная пачка, и достал несколько штук. Сам он не курил, еще и «Альянс», но, если отказать в сигарете, тот просил денег. Целиком пачку тоже никогда не отдавал – Ветров обладал удивительной способностью расцыганить сигареты, едва выйдя во двор.
– Какой добрый товарищ! Отличный бы коммунист из тебя получился, поживи ты в мои года. Только втолкуй мне, на хрена ты алкашу в руки даешь оружие? Сдай его, куда положено и дело с концом, – посоветовал Илья, до сей пор пристально изучавший незваного соседа.
Ветров вытаращил глаза, и отпрянул к двери. Выставив вперед руки, он забормотал:
– Так вот чья шавка все утро тявкает, что уши заложило. Сосед, не ждал от тебя. Баба тебя, что ли, заставила эдакую шавку взять?
– Кто шавка? Кто шавка? – разъярился Илья, – да за такой базар я могу и….
– Стоп! Ну-ка успокойся! – рявкнул на него Дэн.
– Да он меня почти вором>6 обозвал! А кого, а чего, есть доказать? Так пусть отвечает тогда! Нашел сявку! – бесновался Илья.
Ветров, все это время испуганно пятившийся от собачки, не выдержал и умотал на площадку, позабыв про сигареты.
– И не бухай с утра, а то сдам, куда положено! –добавил Илья и, гордо развернувшись, пошел в кухню.
Денис покачал головой – цирк цирком. То ли шарики за ролики едут, то ли ФСБшники за скорой гоняются….
Из дневника И.Б.
Здравствуй, дорогой мой дневник.
Сегодня делать дела не очень получается, посему, прикрывшись сведением счетов, пишу тебе. Утром проводили на пароход одного из Зинаидиных учеников. Способный мальчик, везде с карандашом ходил, часто просил Зину еще задачек набросать. Семья только у него не из благополучных. Все, что зарабатывали, прятали, как могли. А когда пришли в колхоз собирать вещи, председатель мне сказал, у них в доме пусто, шаром покати. Даже корову и ту продали. Деньги будто бы сдали уже, тут уж не проверишь. Это пока наша большая беда – несогласованность. Одна рука хлеб сеет, вторая уже собрала семена. Так что у них остались деньги или унес кто – доподлинно неизвестно. Выслали же их вот по какой причине: отказались они картошку сажать. Отец семейства согласился, кажется, головой кивал, когда ему поясняли за благополучие новой России, в которой каждый должен заботиться о ближнем, а ни миллиметра земли не вскопал. Вскрылось вот, по рейдам, семей десять собрали в путь. То ли на севера, то ли в Бобруйск. Зина уж очень убивалась по нему, уговаривала продолжать учиться, но уперся. Говорит, семье он нужнее. Зина ему на прощанье переписала стихов Хлебникова, он очень любил их. Особенно про заклятие смехом: