Убеди Меня Жить - стр. 10
Семен же, отреагировав более инертно чем его брат, медленно потянулся в карман за своим смартфоном, с явным намерением записывать происходящее.
Зрелище было унылое. Студенты выходили на лед, получая грамоты из рук ректора университета, и, становившись на красный ковер, что был постелен на лёд, красовались в своих парадных костюмах.
Когда Владимир хотел было уже засыпать от тоски такого представления, на лёд вышел парень в сером костюме. Толпа, что уже стояла на красном ковре, была настолько массивна, что перекрывала вход награждаемого к выдаче награды, и тому пришлось её обходить. Завернув за поворот, он, казалось бы, был совершенно спокоен, хотя дух и настроение были его в приподнятом состоянии, уже через пару секунд он лежал на льду.
Подскользнувшись после поворота, и, ударившись о лёд настолько, что зрителям казалось, будто бы на льду осталась трещина, трибуны вскричали. Кто от сожаления, кто смеялся – букет чувств был обеспечен. Сам же студент, поднявшись, и, слегка отряхнувшись, – будто бы после льда на его костюме что-то могло бы и остаться – подошел к ректору, что сам в своей несдерживаемой улыбке был готов разразиться неистовым смехом, пожал ему руку, и, забрав грамоту, присоединился к сомну награждаемых.
Лицо Кирилла в этот момент побледнело. Тот, подобно переживал это обстоятельство сам, было готов был потерять сознание, но ограничился лишь тем, что изобразил шокированную гримасу, что не могла бы не напугать ни одно неподготовленное лицо
Владимир хотел было спросить, в порядке ли он, когда его брат, завопив от смеха, и, покраснев, кричал:
– Я заснял! – словно открывший Эльдорадо исследователь, вопил он счастливо. – Я заснял это!
Кирилл, опомнившись, посмотрел на своего брата с легким упреком, но, в конце концов, решивший не начинать лишних конфликтов, разлегся на своем сиденье настолько, насколько позволяли его длинные ноги.
После награждения студентов следовало торжественное окончание мероприятия, и хотя и было оно своего рода примечательным, в нем больше не было ничего такого, что могло бы привлечь внимание публики, как это громкое падение.
Владимир же не обращал внимание на происходящее на сцене, его мысли, казалось бы, донимала совершенное иная проблема, может быть, обстоятельство, и лишь когда Кирилл дернул его за плечо, предупреждая, что им пора двигаться в кампус колледжа, он направился к выходу.
Глава вторая, или же его печальное письмо
Безумный день! Единственное описание, на которое был способен Владимир. Он второпях поднимался по короткой лестнице, и, взойдя на второй этаж, вышел в, казалось бы, бесконечный коридор дверей. Хотя он и не стремился исследовать их все, его путь лежал в абсолютном отдалении от лестничной клетки. Медленным бегом, или же быстрым шагом он направился по левую сторону направления коридора. Длинное пальто, что достигало почти до его колен, волочилось в темпе его шага, а черные берцы в своей неимоверной тяжести отдавали громкий отзвук по мягковатому полу этажа. Он был абсолютно взбудоражен, в некоторой мере шокирован. Его лицо, вновь приобретшее краски после недавней бледности, издавало инициативность и готовность смешивающуюся в усталости и, в конце концов, выражающуюся в желание и немедленную его исполнительность отойти ко сну. Наконец опешив, приостановив свое рвение, что всегда была свойственна молодой крови, он пошел медленным шагом, перебарывая в себе скорейшее желание дойти до точки своего назначения и боязнью потревожить отошедших ко сну в комнатах, что он миновал. В конце концов второе превознеслось над первым, и тот, обретя полное спокойствие, и, казалось бы, в определенной степени победив свою расторопность и спешность, приобрел более смирную походку с ослабленными чертами лица. Наконец, добравшись до последней двери в коридоре, после которой был лишь тупик, в стене которого зияло окно, он повернулся к нею лицом. Дверь, что не была примечательной, была сделана из дуба, а на ее вершине знаменовалась табличка с примечательным номером – 205.