УАЗдао или Дао, выраженное руками - стр. 4

– Ута́ешь, а́шую? Усти́шь?

Чёрный силуэт за моим плечом, разумеется, не был ангелом смерти, иначе кто бы сейчас это всё рассказывал? Разглядеть кого-то спьяну в сверхконтрастном лунном контражуре сложно, и мне показалось сперва, что это какой-то ребёнок – этакий Гаврош в странных обносках. Беспризорник из старого кино. Может быть, из-за его необычной манеры говорить, глотая начала слов, шепелявя и путая согласные – так говорят иногда маленькие дети. Когда же я повернулся к нему, и лунный свет лёг иначе, он, наоборот, показался древним усохшим старичком, с дефектами речи из-за возрастной атрофии речевого аппарата и отсутствия зубов. Но и это не так – зубы у него все, и старичком он тоже не был. Вообще по внешности невозможно было сказать, сколько ему лет даже приблизительно, но по поведению я воспринимал его скорее, как подростка. Росточку он и правда невеликого, метр с кепкой, и вид имел изрядно бомжеватый. Собственно, так я тогда и подумал, продышавшись от неожиданности – бомжик какой-то приблудился. Это было странно – бомжей в Гаражищах не водилось вовсе, что им там делать-то? Но, в общем, не странней многого, что я видел в жизни.

– Тебе чего? – спросил я несколько неласково.

– Ути́шь?

– Что? Не понимаю! – начал раздражаться я. Не люблю бомжей, знаете ли. Не за что-то конкретное, а так. Брезгую. Запах этот… Хотя от него-то как раз не пахло. Не то что бомжом, а вообще ничем. Может поэтому от общения с ним всегда оставалось ощущение некоторой нереальности.

– Ты кто вообще?

– Сандр а.

– Александр, что ли, Саша?

– Ни. Ни кса, ни аша. Сандр. Сандр а.

Понимать его вначале было трудно, но потом я как-то приспособился. Однако даже когда я научился разбирать его невнятную скороговорку, то, как его на самом деле зовут, всё равно не понял. Он бурно протестовал против Александра, ничего более созвучного в голову не пришло – так и остался Сандером.

– И что тебе нужно, Сандер?

Тот потоптался как-то смущённо, ковырнул ножкой, пожал плечиками – я уже решил, что точно, сейчас выпить попросит. Мне не то чтобы жалко, но не люблю бесцеремонности и не нуждаюсь в компании. Так что я уже внутренне начал выстраивать умеренно вежливый отказ, но человечек меня удивил.

– Уазь? – ткнул он пальцем в крышу. – Уазь вой?

Это были первые его слова, которые я понял.

– Да, мой УАЗ. Собственный, маму его железную еть, – я был полон технического скептицизма и несплюнутого яда.

– Уазь – осё, – закивал головой Сандер

– Да, УАЗ – хорошо, – согласился я, чтобы не вдаваться в подробности. Потому что где-то хорошо, но чаще криво. Как всё в моей жизни. Когда верблюда спросили: «Почему у тебя шея кривая?» – «А что у меня прямое?» – ответил верблюд. (Вопросом на вопрос, как истинный житель Ближнего Востока). Вот так и мы с УАЗом нашли друг друга.