У ворот Петрограда (1919–1920) - стр. 24

Но каковы бы ни были возможности различного толкования Фридрихсгамского мира – одно было ясно: нельзя опираться на него как на гранитную скалу для сегодняшнего решения вопроса о судьбе Финляндии: нельзя – ни финляндцам, ни русским.

Старые нормы международного права более не существуют; война все опрокинула; мир стоит перед новыми фактами, которые впоследствии новые Мартенсы^>36 и Листы, конечно, не замедлят влить в новые нормы права. Нельзя же, в самом деле, принять без оговорок такие акты и соглашения, которые в свое время вытекали, скажем, из блаженной памяти принципа «легитимности»^>37.

Старый принцип международного права, по которому занятие территории неприятелем не дает ему юридического титула на владение ею, надо расширить в том смысле, что владение территорией (т. е. долгосрочное занятие), вытекавшее из завоевания или из династической купли и продажи, не дает владельцу юридического титула на дальнейшее бессрочное владение, если население того не желает. Это – яснее ясного для всякого, кто не желает пользоваться демократическими принципами как фиговым листком для сокрытия своей легитимистической наготы.

Для финляндцев тоже было неудобно опираться исключительно на Фридрихсгамский мир, потому что из точной буквы его текста нельзя выводить абсолютного права Финляндии на полное отделение от России без всякого предварительного сговора с ней; надо было смотреть исключительно на действительность сегодняшнего дня и постараться скрепить ее принципами той новой Европы, которая в муках родилась от мировой войны. Вместо этого, однако, финляндцы, как и русские типа Милюкова и Сазонова, уперлись в букву. Финляндцы и впоследствии на Юрьевской мирной конференции с большевиками (август – сентябрь 1920) не могли отречься от своих основных ошибок. Свои притязания на Печенгу, например, они стали обосновывать там царскими обещаниями, но даже кремлевским дипломатам не стоило особых трудов ответить иронически, что если финляндцы считают обещания и акты царей «священными», то могут ведь найтись и такие, которые будут говорить в ущерб интересам Финляндии.

Большевики, очевидно, намекали при этом на Выборгскую губернию, которая, как известно, царскими указами была выкроена из территории России и присоединена к Великому княжеству Финляндскому. Пассекиви^>38, вождь финской делегации, понял намек и уже больше к своей аргументации не возвращался, предоставив своим коллегам социал-демократам, членам сейма, убедить большевистскую делегацию в том, что Печенга нужна по соображениям экономическим не финской буржуазии, а пролетариям северных областей Финляндии, не имеющим выхода к Ледовитому океану. Это подействовало – la noblesse oblige