У судьбы твои глаза - стр. 41
– Мне её не хватает, Шон. – Прошептала Полин с такой болью в голосе, словно ей под ногти вгоняли булавки. Темень глаз перестала быть такой тёмной из-за слёз, что собрались за ненакрашенными ресницами. – Каждый день я просыпаюсь с надеждой, что сейчас спущусь, а она встретит меня на кухне. А потом вспоминаю, что кухня пуста, как и моя душа. Моя девочка умерла шесть лет назад, но я не могу поверить до сих пор. Пытаюсь убедить себя, что такова воля Господа. Он даровал жизнь Крису ценой жизни моей дочери.
Полин никогда не делилась со мной своими чувствами. Не была столь откровенна, как сейчас. Я почувствовал себя самым большим предателем на земле, и был уже почти готов открыть правду, которую скрывал от всех вот уже шесть лет. Не Господь изъявил свою волю и даровал Крису жизнь, забрав жизнь у Элизабет. А я. Это был мой выбор, с которым я живу до сих пор. Но я так и не смог признаться тёще. Это была попытка номер сорок четыре. Я складировал их в ящичке памяти, как фотографии.
– Эти таблетки помогают мне не сойти с ума от горя. Помогают надевать халат и спускаться в эту пустую кухню, где её нет.
– А что говорят врачи? Можно ли пить алпразолам так долго без передышки?
– Будто я у них спрашиваю. – Хмыкнула Полин, словно врачи были мелкими букашками, поедающими её огород.
– Полин, это серьёзно. У тебя низкое давление. Они никак не влияют?..
Я допытывался, словно пытался выведать тайну военной операции, а Полин уклончиво отвечала, будто подчинялась приказу ни за что её не выдавать. В конце концов, мы пришли к общему знаменателю, и тёща пообещала поговорить с врачом и перестать принимать успокоительные, если тот запретит.
– Что бы ни случалось с нами, с Крисом, я всегда была уверена, что мы выпутаемся. Но сейчас… – Полин вновь скользнула взглядом на бумаги. – Но сейчас? Что мне делать, Шон?
– Слишком долго ты была нашей опорой, Полин. Пора мне, наконец, взять эту роль на себя.
И я залез в карман, откуда выудил маленькую картонку с именем и телефоном, которую мне дал брат несколько дней назад.
– Кому ты звонишь?
– Тому, кто точно знает, что делать дальше.
***
Алан Хьюитт успел потерять часть волос на макушке, и теперь носил короткую стрижку, чтобы два ореола залысин на лбу так сильно не бросались в глаза. Он остался всё таким же тощим и бледным, каким я его помнил, разве что костюм на нём стал сидеть лучше. При каждом слове его голова покачивалась, как у голубя, что шло в разрез с той уверенностью, с которой он выплёвывал свои аргументы судье.
Я наблюдал за тем, как профессионально он произносит вступительную речь, как подбирает правильные вопросы на допросе свидетелей, как выстраивает свою стратегию защиты. В зале стояла выжидающая тишина, которую нарушал лишь шелест шёпотков. Секретарь объявила пятнадцатиминутный перерыв, судья удалился в свою коморку, чтобы взвесить все факты дела и вынести свой вердикт.