У пещер «Богом зданных». Псково-Печерские подвижники благочестия XX века - стр. 26

Приходим: «Батюшка, вот так и так» – объясняем, что поросенка купили, да без вашего, мол, благословения… Какой-то еще будет? А батюшка и говорит: «Будет-то хороший… Да вот только как бы его не унесли… А вот сейчас его у вас и украдут». Мы отвечаем, что «нет, не украдут, он заперт – под ключом». А батюшка все свое: «Нет, нет, его сейчас украдут, украдут». Потом говорит: «Беги, Александрушка, беги скорее, – а сам мне просфору дает, завертывает в бумажечку, – бегом беги, и в гору все беги, беги, а то сейчас его уведут… А папаша пусть остается. И ты потом возвращайся». И вот прибегаю я к этому дому. Уже не в те ворота иду – там лошадь чья-то заведена и закрыто; я с другой в двери вбегаю.

Слышу разговор на дворе: по-эстонски говорят. Смотрю: двое мужчин, лошадь, сани с решеткой – с озадками, а в решетке – наш поросенок! Стоят эти двое с хозяином дома и рассчитываются – дают ему 350 рублей за поросенка: тогда это деньги были немалые. А я-то бежала прямо через коридор – видела уже, что чулан открыт и все сено разбросано: хозяин замок сорвал – на водку деньги понадобились. И вот вижу: деньги ему отсчитывают. Я кричу: «Граждане, прекратите! Вы что тут делаете? Этот поросенок арестован! Сейчас здесь милиция будет». А эстонцы отвечают: «Так мы же купили – вот хозяин». Я говорю: «Не платите деньги – никакой это не хозяин». Тут «хозяин» как пустится бежать – он хоть и немного, но знал меня. Хорошо, что они деньги у него успели отобрать… Убежал. Я, конечно, поросенка сразу взяла. Да тут же и отправила к нам – нашлась машина из нашей стороны: увезли.

Вернулась я в монастырь к отцу Симеону. Батюшка говорит: «Животина-то будет хороша, да вот видите – сейчас бы у вас ее и украли». Такой был прозорливец!

…Я часто к нему приезжала. Вот так приехала я как-то к батюшке рано утром, а в этот день выборы проводились – голосовать надо. Говорю: «Вот, батюшка, я приехала литургию постоять у вас, причаститься, а потом уеду – я спешу, голосовать нужно». А он смеется: «Это игра в снежки. Не надо никуда ехать. Оставайтесь – у меня побудете». Я говорю: «Я же тогда не проголосую, и моего голоса не будет!» – «Ничего, – отвечает, – ничего, как-нибудь уж переживут, как-нибудь без нас обойдутся. Все это – игра в снежки, пусть поиграют. Оно ведь и так, и этак: все равно всех выберут, и все пройдут – и без наших голосов; без пользы все это. Оставайтесь-ка лучше тут; а я буду принимать вас: побеседуем – будем за Царство Небесное “голосовать”!».

…Батюшка меня учил читать не только одно Евангелие, но и Псалтирь. По умершим я много читала – это не в похвалу себе говорю. В Псалтири 118-й псалом, 17-ю кафизму, нужно больше читать – для смирения. Это его благословение – так и сказал: «Это спасет тебя». С 1950-х годов-то я и на память выучила. Евангелие, по его совету, я по три главы в день прочитываю. Батюшка говорил: «Старайся молиться даже во время беседы; больше слушай не себя, а других людей; а мысли свои в то же время занимай Иисусовой молитвой».