У обелиска (сборник) - стр. 64
А когда за его спиной, ломая сухостой, наконец-то выросла стальная махина с крестом, Коля Жухов спокойно повернулся и поковылял ей навстречу, ничуть не боясь рычащего на него курсового пулемета. Делая два последних шага, Коля сдернул с себя избитую пулями шинель и выдернул чеки из закрепленных на груди гранат. Спокойно примерившись, лег он под широкую гусеницу. И когда она уже наползала на него, он вцепился в трак окровавленными пальцами и что было сил, хрипя от натуги, потянул его на себя, будто боялся, что какое-нибудь провидение остановит сейчас громыхающую машину.
Воробей постучался в окно.
Екатерина Жухова вздрогнула и перекрестилась.
Дети спали; их даже недавние стрельба и взрывы за околицей не побеспокоили.
Щелкали ходики.
Потрескивал фитиль лампадки.
Екатерина отложила перо, отодвинула бумагу и чернильницу.
Она не знала, как начать новое письмо.
Крепко задумавшись, она незаметно для себя задремала. И очнулась, когда в комнате вдруг громко скрипнула половица.
– Его больше нет.
Черная тень стояла у порога.
Екатерина зажала рот руками, чтобы не закричать.
– Он обманул меня. Умер, хотя не должен был.
Черная тень подвинулась ближе к печи. Опустилась на лавку.
– Все изменилось. Теперь живите. Вам теперь можно…
Екатерина посмотрела на зыбку, где тихо спали Иван и Варя. Отвела от лица дрожащие руки. Говорить она не могла. Выть и причитать ей было нельзя.
– Твой Николай не один такой. Их больше и больше. И я уже не знаю, что будет дальше…
Черная тень, вздохнув, медленно поднялась, надвинулась. Огонек лампадки колыхнулся и погас – стало совсем темно. От неслышных шагов застонали половицы – ближе и ближе. Скрипнула тронутая невидимой рукой зыбка.
– Знаю только, что теперь все будет иначе…
Утром Екатерина Жухова нашла на лавке портсигар. Внутри была маленькая фотокарточка, в оборот которой навечно въелась сделанная химическим карандашом надпись.
А чуть ниже ее кто-то приписал мужским незнакомым почерком – «Он защитил».
Надежда Трофимова
Косынка
– Глянь-ка, живая!
– Ты смотри, и правда! Дышит. Во дает.
– Осторожней, осторожней! Сами не задавите!
– Да не боись, чай, не безрукие, не безглазые… Ну-кась, подсоби… Вот так…
– Точно в рубашке родилась. Весь дом в крошево – а на ней ни царапинки.
– Балку, балку придержи. А ты, Василич, девчонку доставай. Да побережней: вдруг у нее все-таки поломано что-нибудь.
– Ничего у ней не поломано – заговоренная она.
– Скажете тоже. Нет таких загово́ров.
– Ты, Вовка, молчи, коль чего не знаешь… Эхма! Принимайте ценный груз. По описи. Девушка – одна штука; коса русая – одна штука; платье ситцевое, пыльное – одно; кацавейка, порванная на плече, – одна; косынка голубенькая…