У нас всегда будет Париж - стр. 16
– С какой стати?
– С такой.
– Боишься себя?
– Нет!
– Тсс, – он ткнул пальцем в стену. – Жена.
– Давай отменим пари. Вот мои деньги. Ты выиграл! – Он лихорадочно зашарил в кармане и вытащил два десятицентовика. И хлопнул ими по комоду.
– Забирай! Ты выиграл! Я способен убить. Способен. Признаюсь.
Мистер Хилл выждал и, не глядя на монетки, нащупал их на комоде, схватил, звякнул ими и протянул:
– Вот!
– Я не хочу забирать их обратно! – Бентли отшатнулся к двери.
– Бери!
– Ты выиграл!
– Пари есть пари. Это ничего не доказывает.
Он повернулся, подошел к Бентли, бросил монеты в карман его рубашки и похлопал по нему. Бентли отступил на два шага в холл.
– Я не заключаю пари просто так, – сказал Хилл.
Бентли глазел на жуткие шрамы.
– Сколько таких пари ты заключил? – заорал он. – Сколько!
Хилл ухмылялся:
– Значит, яйца с ветчиной?
– Сколько?! Сколько?!
– Увидимся за завтраком, – сказал мистер Хилл.
Он захлопнул дверь. Мистер Бентли стоял, уставившись на нее. Шрамы просвечивали сквозь дверь, словно благодаря проницательности разума и зрения. Шрамы от бритвы. Шрамы от ножа. Застряли, словно сучки, в старой древесине.
За дверью выключили свет.
Он возвышался над телом и слышал пробуждение дома, беготню по лестницам, вопли, сдавленные крики, суматоху. Через минуту его окружат плотным кольцом. Еще через минуту завоет сирена, и замельтешат красные сполохи, захлопают автомобильные дверцы, наручники вопьются в его мясистые запястья, начнутся расспросы, разглядывание его бледного очумелого лица. А пока он просто стоял над телом, пытаясь что-то нащупать. Пистолет упал в высокую ночную ароматную траву. Воздух по-прежнему был наэлектризован, но буря прошла стороной. Зрение стало возвращаться к нему. И вот правая рука сама по себе на ощупь, как слепой крот, порылась без толку в кармане рубашки, пока не нашла то, что хотела. Он ощутил, как всем своим нешуточным весом он присаживается на корточки, едва не опрокидываясь, и склоняется над телом. Его слепая рука вытягивается и закрывает уставленные ввысь глаза мистера Хилла, а на каждое морщинистое остывающее веко накладывает по новенькой блестящей монетке.
У него за спиной грохнула дверь. Хэтти завизжала.
Он обернулся к ней с кривой усмешкой и услышал собственные слова:
– Я только что проиграл пари.
Если надломится ветка…[2]
Стояла холодная ночь. Около двух часов поднялся ветерок.
Листья на всех деревьях затрепетали.
К трем ветер установился и забормотал за окном.
Первой глаза открыла она.
Затем по какой-то неизъяснимой причине он заворочался в полудреме.
– Не спишь? – спросил он.