У нас в саду жулики (сборник) - стр. 30
Конечно, все это очень гражданственно и смело, но я тогда еще до таких высот не дорос.
А потом с улицы Дзержинского приехал воронок, и вылезшие из воронка орлята в отсутствие хозяина (Эрик был в камералке) нанесли ему при помощи отмычки визит вежливости, и, уловив из дыма отечества запах опасности, Эрик рванул им наперехват и дрожащими от волнения пальцами все никак не мог попасть ключом в замочную скважину, но когда все-таки попал, то обнаружил, что ломится в открытую дверь, и сначала, конечно, возмутился и потребовал предъявить ордер на обыск, но потом видит, что все – хана, и как-то сразу сник и выдвигает им из-под кровати чемодан, а в чемодане – сплошной самиздат – и Мандельштам, и «Доктор Живаго», и Зинаида Гиппиус… а также письма с мыслями о существующем строе, и даже из тюрьмы, и Эрик мне из них цитировал выдержки (а сам он тогда штудировал уже не Шопенгауэра, а Ницше), и его кореш откуда-то из Мордовии все еще ему писал, что житуха так себе, дрянь, ну, а делать там, на нарах, по правде говоря, совсем нечего, вот и приходится заниматься натощак онанизмом.
И весь поселок потом еще хвалился, что «дело Маха» даже осветили по Би-би-си, но мне что-то не очень-то верится, хотя, с другой стороны, в тот год это была единственная политическая вылазка на всю Колыму.
Обо всем об этом я как следует передумал и, когда запели гимн, возвратился обратно в барак; и, против обыкновения, дверь в комнату была уже не заперта, а весь барак целиком с последними звуками хора обычно отпирает Лаврентьевна.
Я кинул Зое палку и к половине девятого ушел на работу, а перед обедом подошел к начальнице и, во избежание неприятностей, предупредил, что после обеда уже не приду (после обеденного перерыва устроили субботник, и всех, кто отлынивает, брали на карандаш), и начальница, все еще испуганно озираясь, очень деликатно меня успокоила («да, да… конечно… конечно… можете не приходить…») и сказала, что с субботником она все уладит.
А после обеда Зоя протянула мне тюбик с кремом, и, подморгнув двигающему ушами Сереже, я сначала побрился. Потом нашел сапожную щетку и, не обнаружив коричневого, намазал черным гуталином уже давно ставшие серыми коричневые ботинки. Потом стащил через голову тельняшку и, причесавшись, воткнул малиновые запонки в белую рубашку, мне ее в ресторан дал напрокат по пьянке Вадик, да так с тех пор и осталась; и, покамест я брился, Зоя мне ее даже погладила.
Потом еще раз подмигнул в зеркале Сереже и, подняв на плаще воротник, вышел на улицу.
Шампанское с гарниром
В поселке Святого Лаврентия, откуда, если не туман, уже видна Аляска и где, наподобие Венеции, вместо гондол снуют похожие на мелких медуз гондоны, а по центральной улице во главе с одноглазой Мальвиной, соревнуясь с галошей, несутся в океан пустые консервные банки, в отсутствие рабочей силы (оставшиеся летом в поселке местные чукчи к такой работе не приспособлены) при помощи лома и совковой лопаты мы забиваем обтянутый брезентом кузов грузовика глыбами льда, замаскировав его у заднего борта обломками размолоченных ящиков. (Помимо меня, это белобрысый детина по прозвищу Келдыш и мой новый товарищ по имени Юра с сибирской, как и у Федора Васильевича, фамилией Удалых.) И с каждого рейса за три тонны обработанной продукции (весовщику на пару с водилой приходится половина) причитающийся нам навар превышает (даже с учетом полевых) нашу месячную зарплату.