У нас будет ребёнок! (сборник) - стр. 49

– Егор, солнце мое… – Вглядываясь в синие глаза, я улыбалась Егору и даже простила ему отсутствие такси. – А мы уже разослали приглашения на свадьбу, или наши мамы надеются на нас?

– Не знаю, – искренне удивился Егор. – Точно не знаю. Я вообще свадьбой не занимаюсь. Мне кажется – расписались и все. Главное, чтобы ты себя хорошо чувствовала. А какое самочувствие при тридцати пьяных гостях?

– Да, – согласилась я, загипнотизированно глядя в волнующую меня и волнующуюся за меня синеву.

Через окно вагона, рассматривая барельефы, пилоны и светильники подземных станций, я чувствовала, как улучшается настроение. Вообще-то единственным местом, где проявлялся мой токсикоз, было метро. Стоило спуститься хотя бы метров на десять ниже уровня земли – и меня начинало выворачивать у первой же колонны. Токсикоз ранних сроков беременности привел к обезвоживанию, многочисленным потерям сознания, зафиксированным «Скорыми», и меня госпитализировали сначала в обычный роддом, где показатели не изменились, и мама с помощью Олега перевела меня в Центр, где я провела несколько месяцев.

– Вот, читай, знаешь, как интересно! – Егор переставил планшет со своих колен на мои.

Станция «Курская». Первой открылась радиальная станция – в 1938 году, а Кольцевая – 1 января 1950 года. Смысл декора Кольцевой станции – храм Победы и его центральная часть, как Зал Победы. Помимо уникального художественного оформления станции, привлекает к себе надпись с текстом второго куплета гимна СССР:

В 1961 году последние две строчки сняли, а в 2009 году восстановили.

– Прикольно, да? – восхищался Егор. – Это ж как его боготворили, упыря этого.

– Мне слова не нравятся. – Я отдала планшет жениху. – У меня деда репрессировали. Ни за что.

– Бывает, – сочувственно кивнул Егор. – Но нужно соблюдать историческую справедливость.

– Боже ж ты мой, – устало возмутилась я. – Да что же тебя больше интересует – товарищ Сталин или я?

– Ты, а разве нет? – искренне удивился Егор. – Да я о тебе думаю каждую минуту. Как представлю, что мне с тобой придется прожить всю жизнь, так сразу мурашки по коже.

Женишок шутил, но я не рассмеялась, а с наибольшей серьезностью призналась:

– Я тоже в шоке.

Пора было подниматься для перехода на Кольцевую линию. Встав рядом с Егором, я держалась за поручень, привыкнув к тому, что чаще всего я выше всех в вагоне, и смотрела на свое отражение в темном окне вагона и думала о том, как выгляжу со стороны. И пока решала, какое впечатление произвожу на пассажиров, услышала девичий голос сзади: «Ох ты! Динозавр!» По вагону прошла волна сдерживаемых смешков. Как же больно было слышать забытое слово, сказанное когда-то Олегом, ставшее приговором нашим отношениям.