У леди Эшби плохое настроение - стр. 27
– Жара, – вздохнула Эмили.
Она могла вести себя и приличней, но не бросить им такой вызов, было выше её сил.
– Это не повод себя так вести…– Мария продолжала картинно вздыхать.
– Немедленно оденься! – отец- Эдвард попытался придать голосу угрожающие нотки.
– Я одета, – пожала плечами Эмили, ей это казалось веселым, – платье есть, бельё есть, что ещё нужно?
Отец шумно вздохнул и побледнел, как будто в жизни о таких вещах не слышал.
– Ты с каждым днём становишься всё глупее и дурнее, – как будто выдала, что-то умное Маргарет, положив салфетку себе на колени.
– А ты, я смотрю, становишься, каждый день более раскованной, – скривилась Эмили, гладя на кузину, – не боишься, что за спиной будут шептаться «шлюха»?
Мачеха вскрикнула, почти завалившись на кресло. Эдвард ринулся к ней, а Маргарет подскочила, её кожа покрылась красными пятнами от гнева.
– Да как ты… как ты смеешь?!
– Да все видели, как ты своими сиськами тёрлась об Моргана на качелях, – Эмили широко улыбнулась, – думаешь прислуга слепая?
Мачеха вообще завалилась без чувств, что Эдвард и двое слуг принялись помогать ей, подняться. Эмили смотрела на всё это с долей иронии, а Маргарет предпочла покинуть зал, громко хлопнув дверью.
– Слив засчитан! – крикнула ей вслед Эмили, щёлкнув пальцами, – обожаю семейные завтраки.
***
Не то, чтобы Эмили любила начинать утро со скандала, но не сдержалась. Вся эта наигранность чувств, показалась ей театральной постановкой и только ненависть была настоящей, а это не сказывается хорошо, на родственных узах. Поэтому Эмили решила показать им, что она тоже от них не в восторге. Хотя какая-то её часть жалела о несдержанности. Лучше молчать в тряпочку и прислушиваться, присматриваться… Если она и завтра проснётся здесь, то лучше всего стать «своей».
Отец вернулся буквально через несколько минут, с раскрасневшимися щеками и растрепанной шевелюрой. Казалось, его воротник-стойка, мешает ему нормально говорить и вообще поворачивать шею
– Ты переходишь границы, Эмма! – рявкнул он.
Эмили продолжала сидеть, руками отламывая маленькие кусочки ещё тёплого сдобного хлеба.
– А что, им можно на меня повышать голос, в чем-то обвинять, врываться в комнату, бить меня?
Медленно спросила Эмили, видя, как Эдвард выпучил свои глаза, словно он сел на шило.
– О чем ты говоришь… э-это вздор! Клевета! Я уже вызвал доктора Смита, и он осмотрит тебя.
Вот тут уже Эмили удивилась, поднялась, что отец боязно, отступил на шаг.
– Я вроде не болею, – пожала она плечами
– Он предупреждал, что ты так и будешь говорить, – плаксиво вздохнул отец, вынимая из кармана накрахмаленный платочек и вытирая взмокшее лицо, – как ты не понимаешь, Эмма, именно поэтому виконт Джонс и тянет с помолвкой, мы так ждём, когда тебе станет лучше.