У Купидона картонные крылья - стр. 15
– Это очень мило, но все в порядке, месье, я…
Он поворачивается ко мне, хмурит брови.
– Не болтайте! Знаете, не нужно этого стыдиться. В некоторые моменты нужна помощь…
– Но мне помощь не нужна!
Мужчина добродушно смеется.
– Те, кто нуждается в помощи, всегда говорят именно так. Я уже привык, пошли…
Вдруг я понимаю, что случилось: я на мосту самоубийц, с заплаканными глазами, эдакая тень в тумане, да еще моя нелепая попытка поймать зажигалку…
– Простите, я полагаю, произошла ошибка. Я никогда не хотела…
– Давайте не будем об этом говорить, – бросает он резко.
Не имея сил сопротивляться, уступаю ему. На повороте холмистой тропинки вижу маленький кирпичный домик – это и есть хижина сторожа.
Мы заходим, он подталкивает меня к креслу и приказывает сесть, довольный собой: как же, он ведь меня спас! – потом идет готовить кофе. Окидываю взглядом комнату и обнаруживаю на стенах прикрепленные письма и открытки. Встаю, чтобы посмотреть поближе.
Везде слова благодарности.
Вы спасли мне жизнь!
Я вас никогда не забуду.
Вы стали лучиком света во тьме…
И тут я начинаю понимать: этот сторож – что-то вроде пастыря для заблудших душ, потерявших веру в себя и надежду! Губы сами растягиваются в улыбку.
Мужчина протягивает мне чашку горячего кофе. О, от кофе я не откажусь.
Не свожу глаз с этого героя. Вот кто бы мог подумать. Обычный сторож, гоняет любителей пикников, переходящих границы, а оказывается – спаситель человечества.
Ну что же… Подробно рассказываю ему о своих сердечных муках. Он слушает, качая головой на каждой фразе, чтобы дать мне мужество продолжать. Вообще-то я редко изливаю душу незнакомым людям, точнее – никогда. Однако через полчаса я и сама пребываю в удивлении от того, что мне стало легче, что меня выслушали.
Я узнаю, что его зовут Жан-Клод. Что он работает в парке уже пятнадцать лет. Но я никогда его не замечала.
Готовлюсь прощаться.
– Больше никаких глупостей? – говорит он с заботой.
Улыбаюсь ему в ответ:
– Обещаю.
– Сообщите мне, что нового, если будет желание, ладно? Я бы хотел быть уверенным, что у вас все хорошо.
Он протягивает мне картонку со своим номером телефона. Я уже на пороге, когда он кричит мне:
– Подождите! – ловит меня за рукав и что-то вкладывает в руку. – Посмотрите позже, – добавляет, подмигнув.
Засовываю маленький пакетик в сумку и выхожу из хижины утешений. Иду к выходу из парка. В ушах звучат слова сторожа: «Берегите себя!»
Оборачиваюсь и машу рукой тому, кого отныне буду звать Сторож Надежд.
Сцена 6
Роза
Ну вот, отвела Кесию в сад. Каждое утро один и тот же кросс на скорость. Ей остался год до начальной школы. Не знаю, как там будет дальше. Но пока я еще могу провожать ее до дверей группы. Не могу сказать, нравится мне это или нет. Тут настоящий муравейник. Возбужденные родители толкаются, оставляя свое потомство. Воспитатели и их помощники пытаются наладить хоть какой-то порядок. Напрасно. Везде крики и плач. Это ж какие нервы надо иметь, чтобы каждый раз быть свидетелями душераздирающих прощаний! Матери покрывают дочек-сыночков тысячами поцелуев, как будто не до вечера расстаются, а на всю оставшуюся жизнь. Потом натужно улыбаются, передавая ребенка воспитателю. И эта маленькая драма каждого дня – кто-то из матерей, выбившихся из сил с самого утра, совершает фатальную ошибку: забывает любимую игрушку ребенка. Ребенок ревет, все бросают на мать сочувствующие взгляды. Ей ничего не остается, кроме как сесть в машину и отправиться за этой злосчастной игрушкой. Чувство вины – это нам, матерям, знакомо.