У Черта на куличках - стр. 12

Шего сидел на кровати, пытаясь застегнуть пуговицы на проклятущих штанах, – когти мешали попадать в петли. Он справился лишь с двумя – излишком стараний оторвав третью – и откинулся на прошлогодний матрас, который сам сшил и набил соломой после того, как сжег все вокруг от злости на Рае. Тогда он лежал на полу в серебре золы, черноте копоти, в тихом гробу и дымном омуте опустевшей комнаты; утром Рае так странно смотрел на него, так странно… а потом приказал вычистить все по-человечески и самому делать койку. И вот теперь Шего вновь лежал в темноте, злой и одинокий, разглядывая замазанный глиной потолок, облизывая пламенем мелкие бугорки и трещинки свода, и даже как будто успокаивался, покоряясь судьбе, но Рае лишил его этого покоя, открыв дверь и встав на пороге. Первым, как всегда, тишины не выдержал змей, он поднялся с постели, подобрал с пола вырванную с хвостом ниток пуговицу и вручил колдуну вместе со словами:

– Эта – лишняя.

С трудом и сейчас одевшись, Шего огляделся, пытаясь при свете дня рассмотреть это печальное место – жилище людей, уместившееся в одной маленькой комнатке, где почти ничего не было: гнилая постель с темной дырой в матрасе, зеленый деревянный сундук со сломанной крышкой, обитой проржавевшими металлическими ремнями, небольшой шкаф, за мутной стеклянной дверцей которого на лестнице полок тускнели разномастные чашки с голубыми и розовыми цветами и многогранные стопки на ножках не намного длиннее ногтя; в выдвижных ящиках валялись ржавые ножницы, пустые жестянки, промасленные свертки старых газет, гребенка с выломанными зубцами, черный сухарь, – зажатые в пасти времени, все вещи в доме казались покрытыми какой-то странной пыльной слюной.

Стены были зачем-то поклеены полосами цветной бумаги (в одних местах синей, в других – зеленой, в третьих – желтой), по углам она треснула и свисала клочьями, среди сухих лоскутов болталась поседелая паутина и невесомые дохлые мухи. Змей забрался пальцами в липкие нити, сворачивавшиеся в шарики, что так легко вспыхивали в руках. Прижав ладонью занявшуюся было вместе с паутиной труху бумаги, Шего погасил пламя и обернулся в поисках провидца (того, к счастью, нигде не было), неожиданно поймал себя в зеркале, зажатом между двух окон, которое висело внахлест и отражало змея всего: с ног до головы. Шего подошел ближе. Стекло помутнело от времени, покрывшись выбоинами и темными точками, будто родинками. Зверь коснулся его и почувствовал под когтями царапины. Глаза быстро потеряли интерес к самому себе, точно представшему в коже глубокого старика, и сползли к маленьким оконцам с короткими, выгоревшими на солнце тряпками, нанизанными на тонкие веревки так, что верхние части этих маленьких окон всегда были открыты: чернея ночью и белея днем.