Тюремный доктор. Истории о любви, вере и сострадании - стр. 6

Дверь широко распахнулась. Рогит, один из партнеров, потирая руки вошел в переговорную. Двое остальных явились сразу следом за ним. Все расселись по местам.

Напряжение витало в воздухе. Я сидела, скрестив под столом ноги, и страшно волновалась, сердце колотилось в груди, к горлу подкатывала тошнота.

Рогит смотрел на меня.

– Итак, что скажешь об изменениях, Аманда? – спросил он.

Мы оба обладали сильным характером и нередко расходились во мнениях.

Я наклонилась вперед, сложив руки на столе. Блузка на спине натянулась, отчего я почувствовала себя еще более скованно.

Рогит откинулся на спинку стула и принужденно мне улыбнулся.

– Ну… – начала я и, без единой паузы, выложила все, что думаю о новой схеме оплаты. Абсолютно честно я сообщила, что собираюсь и, что еще важнее, – чего не собираюсь делать.

Они переглянулись между собой. Минуту мы сидели в молчании.

Потом Рогит откашлялся и взял слово.

– Ты же понимаешь, что, если не потянешь финансово, это вызовет наше недовольство, – ледяным тоном произнес он.

Мне показалось, что у меня из легких выкачали весь воздух. Недовольны мной? Да ведь это же моя практика! Я была возмущена. Чувствовала себя преданной. И, прежде всего, очень обиженной.

Они будут мной недовольны? Получалось, я или должна смириться с чувством собственной бесполезности, свыкнуться с их недовольством, или принять новые условия, чтобы зарабатывать деньги.

Нет, так я работать не смогу. Точнее сказать, не стану.

Это был момент, очень схожий с закрывающимися дверями в метро. В одно мгновение моя жизнь приняла совершенно неожиданный оборот.

– Что ж, в таком случае я ухожу.

Все трое изумленно смотрели на меня, пока я медленно отлеплялась от кресла и выходила за дверь.

Наверное, я была белой, как привидение, потому что Кристи в приемной спросила меня, все ли в порядке.

– Нет. Я ухожу.

Я едва сдерживала слезы. Кристи хотела что-то сказать, но я уже выскочила через двери приемной на улицу, где царил ледяной холод. Зимний воздух пронзил легкие, отчего дышать стало еще тяжелей.

Что же теперь делать? Мне сорок девять, и я бросаю свою карьеру, стабильный доход – вообще все.

Я развернулась и поглядела на кабинет, который создала из ничего и где работала все прошедшие годы. Я посадила перед входом красивую живую изгородь из рододендронов, чтобы придать ему симпатичный, жилой вид. Это здание построил для меня муж, Дэвид, работающий в девелоперской компании. Я подумала о тысячах пациентов из моего списка, со многими из которых мы стали друзьями. Я видела, как росли их дети, выслушивала их тревоги, следила, как менялись их жизни. Держала за руки отчаявшихся стариков, когда они плакали от одиночества. Я была для них не просто врачом: иногда казалось, что я и психолог, и социальный работник, и священник, и подруга в одном лице. Мне нравилось работать сельским врачом, и за это время я успела познакомиться с местными жителями, полюбить многих из них: порой я шутила, что могла бы написать о них книгу. Не считая семьи, работа была самым важным в моей жизни. И вдруг, в мгновение ока, этому настал конец.