Тюремная песнь королевы - стр. 24
Все вещи и приданое Энгебурги было как попало сложено в общую кучу во дворе монастыря, так что фрейлинам в конечном итоге пришлось, подоткнув подолы, вновь и вновь спускаться и подниматься по каменным лестницам монастыря, перетаскивая скарб. Оставить что-либо во дворе, сославшись на усталость или внезапное недомогание, никто не посмел. Ведь кто их знает, этих монахинь, внешне-то они святее ангелов небесных, а оставишь узел без присмотра, скорее всего, сопрут. В этом случае Энгебурга могла затребовать недостачу со своих бездельниц.
Огромный сундук с серебром девушки никак не могли передвинуть хотя бы на дюйм, он словно врос в землю у крыльца. Наконец было решено перетаскивать серебро в подолах, что особенно заинтересовало монахинь.
Уставшие и обессиленные фрейлины только к обедне справились с непривычной работой, после чего все как по команде надели темные платки и отправились молиться в храм, ведомые юной королевой Франции.
– Видала? – шептала настоятельница монастырской ключнице, которая приходилась ей родной сестрой. – Королева Изабелла ходила босой со свечой в руках, а эта сразу же после венчания будет пострижена в монахини! Не король у нас, а сущий аспид! Прости господи! Разве ж с королевами так можно?
– Ваше Величество! Здесь невыносимый холод! Прямо не знаю, как мы будем спать ночью! – плакала самая юная фрейлина Анна Золлер.
– Помолимся перед сном, а затем те, кому не удастся согреться, смогут лечь вместе, – мрачнея все больше и больше, отвечала королева. Она уже свыклась с мыслью, что именно ей придется исполнять роль самой сильной и выносливой среди дам. А значит, она просто не имела права раскисать или как-либо демонстрировать окружающим отчаяние, охватывающее ее с каждым мигом пребывания здесь.
– А отхожие места? Ваше Величество не видело еще отхожих мест! Авгиевы конюшни – ничто в сравнение с этими зловонными дырами! – надрывалась Милена Кроттербатер.
– И не собираюсь видеть. – Энгебурга пожала плечами. – У меня в келье удобный горшок.
– Но как мы сможем отослать письма нашим родным и близким? Как они узнают о нашем бедственном положении и придут на помощь?!
– Мой дом – Франция. И ваш, мне кажется, тоже. Впрочем, я никого не держу…
Усердно помолившись Богу, Энгебурга и ее девушки, наконец, поднялись с колен и, скромно опустив головки, вернулись в свои кельи. Шло время, но никто не нес им еды. Не зная, как следует поступать в подобном случае, Энгебурга утешала себя и своих дам тем, что, должно быть, в монастыре принято есть в более позднее время, нежели во дворце.