Тысячу раз «да» - стр. 43

Зрители засмеялись, но внезапное движение в левой части зала привлекло внимание Джаспера. На мгновение он потерял представление о происходящем, когда в луче одного из прожекторов мелькнули вьющиеся светлые волосы. Джаспер поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и увидел знакомое лицо. О черт.

Холлин.

Холлин, которую он только что использовал в своем монологе и которой Даника все еще подражала. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Джаспер со страхом наблюдал, как Холлин встала со своего места и скользнула в темноту, пока зрители смеялись над чем-то другим. Он участвовал в сценке и мог выскочить на сцену в любую секунду. Ему нужно было следить за тем, что происходит. Но в животе у него поселилась тошнота, и он не мог сосредоточиться.

Проклятье.

Джаспер перешел на заднюю линию, встал рядом с Антонио, наклонился и прошептал:

– Мне нужно идти. Чрезвычайная ситуация.

Антонио повернул к нему голову, явно сбитый с толку. Он произнес одними губами:

– Уборная?

Джаспер покачал головой и снова наклонился к уху Антонио.

– Ты можешь взять следующий монолог? – Антонио все еще выглядел растерянным, но кивнул.

Джаспер шагнул боком в темноту и выскользнул за сцену. Он никогда раньше не бросал труппу на сцене и ненавидел это делать, но никак не мог сосредоточиться или выложиться на шоу после того, как увидел выражение лица Холлин. Он поспешил вдоль утопающей в тени боковой стены к двери, стараясь не привлекать к себе внимания, и вышел из здания.

Ночной воздух все еще был густым от влажности, но уже остыл. По сравнению с ним его кожа казалась слишком горячей, а бок все еще болел. Осмотревшись, он заметил Холлин примерно в двух кварталах от бара, она шла быстрым шагом.

– Эй! – окликнул он ее, но она не обернулась.

Ну какая женщина обернется ночью на городской улице. Привет, псих. Оглянувшись на бар, он отправился на вторую пробежку за ночь. Оставалось надеяться, что она не угостит его газовым баллончиком.

Не то чтобы он этого не заслуживал.

Ноги Холлин болели от быстрой ходьбы. Тук, тук, тук. Шаги по тротуару совпадали с учащенным сердцебиением. Она не знала, то ли заплакать, то ли закричать, то ли кого-нибудь ударить. Хотелось врезать ему. Как он смеет? Как смеет Джаспер высмеивать ее и ее коллег, использовать их как предлог, чтобы посмеяться?

Болезненное чувство, охватившее ее, когда она поняла, что он говорит о ней, заставило похолодеть, вернув ее в то место во времени, в которое она никогда не хотела возвращаться. Потом блондинка начала передразнивать лицевые тики Холлин, и гнев нахлынул на нее, заменив болезненное чувство яростью. Она провела весь день, улыбаясь переписке с Джаспером, и теперь поняла, что все это – чушь собачья. Он с ней не флиртовал. Он