Тысячелетие вокруг Каспия - стр. 41

Поскольку мы избрали главным объектом исследования Великую степь, то естественно, что другие страны Евразийского континента предстанут перед исследователем в своеобразных ракурсах и степенях приближения. Это неизбежно, но отнюдь не беда: фон на любой картине выглядит более обобщенно, нежели центральное изображение. Воспользуемся же изложенным географическим принципом для того, чтобы очертить рамку вокруг сюжета хуннской трагедии, протекавшей в III в. до н. э. – XII в. н. э.

За пределами этой рамки окажутся Индия, Индокитай, Корея и Япония, циркумполярные области и Африка южнее Сахары.

Нельзя сказать, что этногенезы в этих странах совсем не отражались на интересующем нас регионе, но воздействие их было столь слабо, что этой величиной можно пренебречь.

Странно, что никто до сих пор не поставил этого вопроса. Если исходить из банального восприятия истории, согласно которому развивающаяся культура при демографическом росте должна расширяться, подавляя разрозненные племена, то удивительно: почему китайская агрессия эпохи Хань (II в. до н. э.) и эпохи Тан (VII–VIII вв.) захлебнулась, да столь трагично, что после них Северный Китай дважды попадал в руки степных народов Сибири и Дальнего Востока. А ведь Китай, объединенный в III в. до н. э. первым императором династии Цинь – Шихуанди, имел армию в 20 раз большую, чем у племенного союза Хунну, и в таком же соотношении были военные силы империи Тан и Тюркского каганата. Экономика в земледельческом Китае была неизмеримо бoлee развита, чем в скотоводческой державе Хунну. Культура эпохи Тан – это одна из кульминаций мировой культуры, и недаром Н.И. Конрад почтил ее названием «Китайского Возрождения». Правильно это его определение или нет – здесь мы разбирать не будем; в любом случае это комплимент китайской цивилизации.

Подробный ответ на поставленный вопрос содержится в нашей «Степной трилогии», что дает нам право в этой книге ограничиться кратким резюме.

В истории Срединного государства, которое мы называем Китаем, были такие же взлеты и падения, как и во всех других краях ойкумены. Они хронологически не совпадали с пассионарными толчками Средиземноморья и Великой Евразийской Степи, что крайне перспективно для понимания глобального этногенеза.

В этнической истории Китая, как и в прочих случаях, следует учитывать два параметра: пространственный и временной. Первый определяется условиями адаптации к региону с четкими ландшафтными и климатическими условиями. В данном случае – это область между двумя великими реками: Хуанхэ и Янцзы, обильно орошаемая тихоокеанскими муссонами, с климатом настолько теплым, что на юге региона, южнее хребта Циньлин, не выпадает снега. Джунгли к югу от Янзцы мало отличаются от прародины китайцев, и потому в течение всего исторического периода распространение китайского населения на юг шло беспрепятственно.