Тысяча шагов в ночи - стр. 8
Бумажный зонтик порвался. Бамбуковые прутья хрустнули.
А зад мальчика покраснел от боли.
Мальчик взвизгнул и отскочил назад, потирая больное место.
Двое других засмеялись и толкнули его, а затем, поспорив немного между собой и, по-видимому, совсем забыв о Миуко, они скрылись в тумане, оставив ее одну с травмированной лодыжкой, сломанным зонтом и весьма растрясенной керамической посудой.
Собравшись с силами, Миуко огляделась в поисках сороки, но кроме обветшалых ворот старого особняка мэра и черных ветвей корявой сосны, верхушка которой выглядывала из-за крыш, словно молния, ничего не увидела. Туман опускался ниже, затягиваясь вокруг Миуко как петля.
Поднявшись на ноги, Миуко ощупала свою лодыжку. Она не оказалась сломана, но ей придется ковылять обратно до деревни, в то время как сумерки уже наступали на пятки. Она наскоро осмотрела чайные чашки, поочередно прикасаясь к каждой из них указательным пальцем: в порядке… цела… тоже целая… разбита.
Неровные керамические осколки звякнули друг о друга, пока она рылась в коробке. Половина набора была повреждена, другая часть – изрядно разбита. Мысленно проклиная собственную неуклюжесть, Миуко уложила осколки на свои места и разгладила тканевую подкладку, словно крошечный саван, прежде чем снова закрыла коробку.
Неужели она ничего не могла сделать правильно?
Чашки в ответ хранили молчание.
Вздохнув, Миуко заковыляла назад в Нихаой в компании сломанного зонтика и осколков разбитых чайных чашек, скользящих туда-сюда среди своих собратьев.
Туман сгущался. Тьма окутала Старую Дорогу. А высоко в тумане показался тонкий, не толще иголки серебристой ели, полумесяц. Встревоженная Миуко задалась вопросом, идет ли она в направлении деревни или ее каким-то неведомым образом занесло на извилистую тропу, проложенную коварными духами. Миуко могла поклясться, что сквозь туман заприметила чью-то фигуру, одновременно массивную и бесплотную, порхающую над ее головой.
Неужто солнце село? Неужели ее поймали в недобрый час?
Она пробиралась сквозь туман, ее дыхание с каждым шагом учащалось. Казалось, несколько часов прошло после встречи с оголтелыми детьми и целая вечность с момента, как она покинула трактир.
Потому, увидев балясины полуразрушенного моста, выступающие из тумана, она едва ли не вскрикнула от облегчения. Прихрамывая, Миуко двинулась вперед, но не успела она дойти до моста, как на нее обрушился холод, морозный, как сама зима.
Мир закружился. Коробка с чашками с грохотом выпала из ее рук. Сломанный зонт упал на дорогу, словно поваленное дерево.