Тысяча шагов в ночи - стр. 28

– Ни капельки.

– Что ж, а вот я чувствую. У меня хорошее предчувствие на твой счет, Миуко, будь ты проклята или нет. Не каждый день встречаешь человека, который готов сражаться с кучкой духов за тебя, особенно когда он, очевидно, понятия не имеет, как нужно бороться…

– Спасибо.

– Не за что. И потом, каким бы другом я был, если бы позволил тебе уйти и попытаться разобраться во всей этой истории с проклятием в одиночку?

Миуко нахмурилась.

– Мы не друзья.

– Эй! – Гейки схватился за грудь. – Ты ранила меня!

– Мы только что познакомились.

– И что? Я, бывало, заводил друзей куда быстрее.

– Может, и так, но… – Миуко замялась.

У нее никогда не было друзей. В заброшенной деревне Нихаой водилось не так уж много детей, а среди тех, что жили в деревне, никто не мог долго ее терпеть. Девчонки считали ее слишком авантюрной, для мальчишек она была слишком самоуверенной, вечно не вписывающейся и неуместной.

Воспользовавшись тишиной, Гейки продолжал:

– Вот что я тебе скажу. Как насчет того, чтобы отправиться в Удайву? У них там есть библиотека, Кейвовейча-каэдо [19], а люди любят библиотеки, верно? Может, там тебе подскажут, как избавиться от проклятья.

Миуко никогда не посещала библиотеки. Конечно, она владела грамотой, как и требовалось от всех представителей служилого сословия, но в Аваре женщинам не позволялось посещать учебные заведения, ибо, согласно мудрейшим политикам Омайзи, женщины не разбирались в истории, политике, религиозных доктринах, литературе или науке, а потому было бы довольно жестоко открыть им доступ к знаниям.

Однако теперь Кейвовейча сияла в ее мыслях. Конечно, ей придется проникнуть внутрь тайком, но если бы она смогла отыскать какой-нибудь свиток или обучающее пособие, в котором бы говорилось, как снять проклятие, то тогда проступок стоил бы того. Она всегда могла попросить прощения, вернувшись домой.

– Гейки… – Она позволила себе улыбнуться. – Это гениально.

Он раздулся от гордости.

– Я очень умная птица.

– И скромная к тому же.

– О, да, я скромнее кого бы то ни было.

Миуко засмеялась, на этот раз искренним смехом, так звонко отскакивающим от деревьев, что сова, устроившаяся на корявом суку, резко отхаркнула кость и бесшумно упорхнула в темноту. Миуко знала, что девушке не подобает смеяться, когда она не только проклята, но и изгнана из отчего дома, и возможно, впервые в жизни оказалась в компании человека, который, казалось, ни на йоту не заботился о том, что являлось правильным. Парнишка принял ее, она даже нравилась ему такой, какая она есть: человек или демон, чиста или проклята, груба или вежлива.