Тяжкое золото - стр. 21
С нетерпимым изнеможением работали четыре дня Рябов с подельниками на горных работах. Изнурительная и монотонная тяжёлая физическая работа отнимала силы, и это усиливало желание как можно быстрее освободить себя от мучительного труда. В каждом словно заноза сидела дума: скорее бы хапнуть золота, сорваться с промыслов и выбраться из тайги, а там наслаждаться жизнью, жизнью, которая может только сниться.
Вечерами Рябов обсуждал с Брагиным, Прохоровым и Клиновым детали предстоящего дела. Вроде как всё складывалось наилучшим образом, а мелочи, возникавшие в ходе обсуждения, сразу же находили своё уточнение.
– Это хорошо, что Рома в другой казарме ноги сушит, не время нам пред ним раскрываться, кто его знает, слиняет в последний момент и укажет на нас.
– Ты, Упырь, прав, это факт, – согласился Рябой.
– Мешки под харчи и под манатки на кухне приисковой возьмём, я приметил, там и кожаные есть, – предложил Клин. – Думаю, их прихватить бы надобно под золото.
– Раз есть, прихватим сколь надо, сгодятся, – согласился Упырь. – Только лишнего из шмоток не тащить за собой, надо будет, на приисках возьмём, пока ж налегке пойдём.
– И когда же этот жук конторский бумагу нацарапает? Уж мочи нет больше ждать, чего там малевать-то, четвёртый день молчит. Может, его подтолкнуть? – с нетерпением высказался Проха.
– Торопить не надо. Рома сказал дня три, а то и больше, значит, ждать будем. Этот хмырь ведь тоже рискует, коль из-за карты на пушнину и на бабки позарился, – возразил Упырь.
Четыре дня Плешев жил в напряжении, пока работал с картой, боялся, как бы чего не заподозрило начальство. Каждый раз говорил он управляющему прииском, мол, работы много и вынужден в конторе вечеровать. Когда все уходили, доставал карту Ленских промыслов с прилегающим к ним Олёкминским районом. Усаживался за стол и приступал скрупулезно переводить изолинии сопок и огибающие их ключи и речки, тропы и все обозначенные на ней условные знаки, указывающие на болота и скалы.
На четвёртый день Плешев всё же закончил работу. Аккуратно сложил в несколько раз большой бумажный лист, что скопирован им с карты, и положил в свой письменный стол, закрыл на ключ и, откинувшись на спинку стула, блаженно вздохнул.
«Фу ты, дьявол, наконец-то. Завтра скажу Пестрикову, пусть снаряжается. Эх, задаром соболей подгоню себе да деньжат. Ой, как же сгодятся, да и долю Пестрикова заберу, ни к чему меха ему, денег немного дам – и хватит с него…»
На следующий день Пестриков уже знал, что копия карты лежит в столе у Плешева, а по стечению обстоятельств не сегодня завтра оригинал должны были отправить в управу на прииск Надеждинский. Такой ситуации были рады и Плешев, и Пестриков.