Тяжелый понедельник - стр. 15
Пейджер Сидни наконец запищал, отчего сильнее забилось сердце. Она на бегу отстегнула пейджер от пояса и посмотрела на дисплей: 311.6. «Бедный Тай, – подумалось ей. – Чем выше взлетаешь, тем больнее падать». Тай был блестящим хирургом, лучшим хирургом больницы, но никто не может уклониться от утра рокового понедельника.
Тай стоял в операционной, склонившись над раскрытым мозгом двадцатипятилетней женщины. Теперь он знал, что ее зовут Шейла, она учительница и ехала домой после велосипедной прогулки по дорожкам Кенсингтон-парка. Все эти подробности ему рассказал отец Шейлы, пока ее мать, рыдая, сидела рядом с ним, но только когда Тай предложил родителям подписать бланк согласия на операцию, до них в полной мере дошел весь ужас случившегося. Тай положил руки им на плечи и просто сказал: «Не волнуйтесь, я буду работать с ней, как с членом моей семьи». Мать Шейлы вытерла слезы, встала и обняла Тая. Отец тем временем подписал разрешение, которым позволял нейрохирургу работать с мозгом своей дочери любыми инструментами – сверлами, пилами и скальпелями.
Выбритая голова была покрыта светло-голубой тканью, прорезь в которой обнажала серое вещество, видневшееся сквозь круглое трепанационное отверстие, высверленное в теменной кости. Таю потребовалось двадцать пять минут, чтобы сделать трепанацию, аккуратно рассечь внешние слои мозга и расширить естественную борозду между лобной и височной долями. Это была одна из труднейших в нейрохирургии операций, но в операционной никто не нервничал. Когда сюда входил Тай Вильсон, все быстро успокаивались, словно этот врач приносил с собой уверенность и порядок. Сейчас синие глаза Тая внимательно рассматривали в микроскоп красно-серую ткань мозга. Ему предстояло удалить аневризму, которая едва не убила сегодня эту молодую женщину и которая убьет ее в течение нескольких дней или недель, если хирург сейчас ее не обезоружит.
В операционной было холодно, из невидимого магнитофона доносились звуки гранжа «Просто дыши». Музыку выбрала анестезиолог Микки Мейсон, худенькая, субтильная женщина. Она стояла у головы больной рядом с Таем и следила по многочисленным мониторам за состоянием больной. Обычно хирурги сами выбирали музыку, которая звучит во время операций. Вильсон вообще ничего не слышал и не воспринимал, кроме операционного поля, и поэтому предоставлял право выбора человеку, подающему газ, – так Тай ласково называл анестезиологов. Справа от него стояла операционная сестра перед лотком с инструментами. У противоположного края стола, напротив Тая, стоял ассистент, ловивший каждое движение хирурга, считавшегося лучшим специалистом из всех, когда-либо здесь работавших.