Тяжелые времена - стр. 25

– Вот что, люди добрые, – начал он, – все это трата времени. Пора девочке понять, что бегство отца – свершившийся факт. Ежели угодно, я могу объяснить ей это – ведь меня самого когда-то бросили. Слушай, ты – как бишь тебя! Твой отец потихоньку сбежал, бросил тебя, и больше ты его не увидишь, лучше и не жди.

Однако соратники мистера Слири столь мало ценили неприкрашенные факты и столь низко пали в этом отношении, что они не только не восхитились сокрушительным здравым смыслом оратора, но, напротив, встретили его речь в штыки. Мужчины пробормотали «стыд и срам!», женщины – «скотина!», а Слири поспешил отвести мистера Баундерби в сторонку и предостеречь его:

– Вот что, хударь. Откровенно говоря, – я так полагаю, что вам лучше кончить на этом и помолчать. Мои люди – народ предобрый, но они, видите ли, привыкли работать проворно. И ежели вы еще откроете рот, то я, черт побери, не уверен, что вы не вылетите в окошко.

Поскольку мистеру Баундерби ничего не оставалось, как последовать столь деликатному совету, то мистер Грэдграйнд воспользовался случаем и со свойственной ему практичностью изложил суть дела.

– Нет никакой надобности, – начал он, – задаваться вопросом, следует ли ожидать возвращения этого человека или не следует. В настоящее время он отсутствует, и ничто не указывает на то, что он вскорости возвратится. Я думаю, что с этим согласны все.

– Ваша правда, хударь. Что верно, то верно, – поддакнул Слири.

– Так вот. Я пришел сюда с намерением сообщить отцу этой бедной девочки, Сесилии Джуп, что она впредь не может посещать школу, в силу некоторых соображений практического характера, о которых я здесь не стану распространяться, закрывающих доступ в нее детям, чьи родители занимаются вашим ремеслом. Однако ввиду изменившихся обстоятельств я хочу предложить следующее. Я согласен, Сесилия Джуп, взять тебя на свое попечение, воспитать тебя и заботиться о тебе. Но при одном условии (разумеется, ты к тому же должна хорошо вести себя), чтобы ты тут же, на месте, решила, идешь ты со мной или остаешься. А также – в случае, ежели ты идешь со мной, – ты должна прервать все отношения со своими присутствующими здесь друзьями. Больше мне добавить нечего.

– Позвольте же и мне, хударь, – заговорил Слири, – молвить хлово, чтобы ей были видны и лицо и изнанка. Ежели ты, Хехилия, хочешь пойти ко мне в ученье, что ж, – работу ты знаешь, и ты знаешь тоже, кто твои товарки. Эмма Гордон, у которой ты хидишь на коленях, будет тебе матерью, а Джозефина – хехтрой. Я не говорю, что я ангел во плоти и что, когда ты промажешь, я не выйду из хебя и не пошлю тебя к черту, но имейте в виду, хударь, никогда в жизни, что бы там ни было, как бы я ни рычал, я даже лошадь ни разу пальцем не тронул и уж навряд ли в мои годы начну колотить наездников. Я никогда не был говоруном, хударь, и потому на этом кончаю.