Тяжелые бои на Восточном фронте. Воспоминания ветерана элитной немецкой дивизии. 1939—1945 - стр. 6
Барабаны, флаги и походы были нашими постоянными спутниками в «юнгфольке», но я ни о чем не задумывался, когда мы неустанно носились по залитым солнцем лесным тропинкам и маршировали через деревни, приковывая взгляды восхищенных зевак. Мы радостно пели Die Fahne flattert uns voran («Знамя ведет нас вперед»). А то, что путь, на который я гордо ступил, мог разрушить все то, чем я дорожил, я осознал намного позже. Тогда же я совершенно не задумывался о чем-то серьезном и смотрел на мир через розовые очки.
В наши дни можно прочитать, что такие организации, как «юнгфольк», сознательно ожесточали немецкую молодежь. Действительно, занятия в этих лагерях помогали укрепить физическую силу, дисциплину, лояльность и повиновение; мы учились проявлять уважение к женщинам и быть готовыми умереть за свою страну. Но точно такие же признаки описаны Баден-Пауэллом в его книге «Scouting for Boys» («Скаутство для мальчиков»), изданной в 1909 году, где обычные мальчишки становятся центром внимания всей Британской империи. Это просто знамение времени, в котором мы жили.
Все, чем мы занимались в качестве членов «юнгфолька», встречало искреннее участие наших родителей. Это делалось с одобрения государства, рейха. Сильного государства, по которому немцы давно соскучились и которое нашло место для каждого «истинного» немца. Наши родители были членами партии Гитлера, Немецкой национал-социалистической рабочей партии (НСДАП), или нацистской торговой организации, Немецкого рабочего фронта (DAF), либо и той и другой. Поощряемые властями, наши матери занимались полезной социальной работой на благо местной общины. Так, моя мама, напевая народные мелодии, шила флаги, которые украшали горны моего отряда DJ. Раз в месяц, в воскресенье, мой отец собирал «антопф-дотации» (деньги, сэкономленные каждой семьей за счет приготовления густого супа и идущие на пожертвования нацистской партии)[7] у жителей квартир дома номер 38 по Штраусбергерштрассе. Мы же, молодежь «юнгфолька», были просто другой частью этой мозаики.
В берлинских парках и на улицах вызывающий английский язык богатых американцев смешивался с оживленной болтовней итальянцев. В магазинах после ухода француженок в воздухе сохранялся притягательный аромат изысканных духов. Цветочные корзины на фонарных столбах и балконах центральной части города сверкали всеми красками радуги. Общественные здания украшали длинные алые полотнища с черными свастиками внутри белых кругов. Берлин представлял собой захватывающее зрелище, и жизнь била здесь ключом.