Ты знаешь мой секрет? - стр. 36
– Не переживай, я никуда не тороплюсь, – ответ Алекса практически не удивляет. Но попытаться стоило. Вдруг бы он передумал. Кто ж поймет этих небожителей. Чего они захотят в следующий момент? – Нас уже ждут.
– Откуда ты…
Хочу спросить, как он так быстро все узнал и организовал встречу, но лишь хмыкаю и качаю головой. Ненужные вопросы. Просто это не мой уровень. Как там говорят: высший класс? Это точно. Надеюсь, после поездки он оставит меня в покое.
– Соня, ты занималась похоронами Макса, – Алекс, открыв дверь черного монстра, кивает мне, чтобы забиралась внутрь, но в последний момент перемещается так, что я оказываюсь в ловушке. Спереди он, сильные, жилистые руки по бокам, а сзади распахнутая дверь машины. Задираю голову и вновь тону под завораживающим взором. Не помню, когда он успел снять очки, передо мной лишь его глаза. Темные, внимательные, серьезные, решительные. И аромат черной смородины и бергамота окружает, проникает в легкие, околдовывает. – Позволь мне помочь с Лизой.
Делаю глубокий вдох ртом, размыкая губы, потому что боюсь задохнуться от нахлынувшей боли, как только слышу о сестре. И качаю головой:
– Нет.
Опускаю глаза, стараясь сдержать жжение от закипающих слез. Я. Сама. Справлюсь. Должна.
– Ты можешь мне не доверять, но я тебе не враг, – Гроссо делает один-единственный разделяющий нас шаг, практически впечатываясь в меня. Наклоняется и, слегка задевая губами мое ухо, тихонько добавляет. – Постарайся это понять. Моё отсутствие последние три месяца – лишь дурацкое стечение обстоятельств. И даже у такого черствого монстра, каким ты уже меня записала в своей голове, есть чувства. Мне тоже больно терять близких, даже если ты этого не видишь.
– Я…
Съеживаюсь от открытой правды, которой он мне бьет в лицо, и вскидываю вверх голову, чтобы извиниться или поддержать, и зависаю в карих омутах, что становятся лишь темнее с каждой минутой. Наваждение, не иначе.
– Мне жаль… – в порыве поделиться теплом, посочувствовать и подбодрить, поднимаю руку и дотрагиваюсь до колючей щеки, слегка поглаживая и ощущая, какая же она горячая по сравнению с моими ледяными пальцами.
Ладошку колет от трехдневной небритости, что за ночь только увеличилась, или от эмоций, которые бурлят в груди и переливаются через край. Хочу одернуть руку. Понимаю, что жест был слишком интимным, неправильным, а мой порыв неуместным. Но Гроссо не позволяет. Накрывает холодные дрожащие пальцы своей горячей ладонью, словно в капкан заключает. Согревает их и медленно опускает голову, сосредотачивая все внимание на моих губах.