Ты, я и Париж - стр. 31
– Так прямо и ставил? – Не то чтобы Ян хотел ее обидеть, просто было интересно узнать про ее уникального деда.
– Да, – сказала Тина убежденно. – Бывало, приезжали к деду на инвалидных колясках, а уходили на своих двоих.
– И он тебя всем премудростям обучил?
– Не всем, но многим.
– А почему не всем?
– Не успел, умер.
– Прости.
– Тебе-то что извиняться? – В ее голосе послышалась горечь. – Я оказалась не самой хорошей внучкой, а у деда было больное сердце…
Все понятно: у девчонки комплекс вины. Ян ее понимал, он и сам не был идеальным внуком. Жаль только, что осознал он это, уже когда бабушки не стало. Вот и Тина, похоже, опоздала. Что же это за несправедливость такая?! Все в жизни происходит несвоевременно.
– Ну, все! – Девушка последний раз пробежалась пальчиками по его шее, спрыгнула с кровати. – Я сейчас, только руки помою.
– Вообще-то я утром душ принимал, – Яну вдруг стало обидно, что ей так срочно захотелось вымыть руки, точно он пес какой шелудивый.
– Это не потому, что ты грязный. – Тина с сосредоточенным видом рассматривала свои пальцы.
– А почему?
– Дед говорил, что через руки идет обмен энергией и информацией между тем, кто лечит, и тем, кого лечат.
– То есть моя боль может стать твоей? – уточнил Ян.
– Не сразу, но вполне вероятно. Поэтому дед всегда мыл руки после сеанса. Даже после того, как лечил меня. Так что не обижайся, ничего личного, – она улыбнулась и упорхнула в ванную.
Тина сунула руки под прохладную струю воды, посмотрела на свое отражение. Правый глаз «потек», надо бы подправить, но это потом, а сейчас нужно успокоиться. Что вообще на нее нашло?! Рассказала о деде незнакомому человеку. Даже Пилату не рассказывала, а тут вдруг потянуло на откровения…
Их отношения с дедом всегда были непростыми, можно сказать, с самых первых дней, когда Тина начала осознавать себя самостоятельной личностью. Дед был тяжелым человеком: открытым и приветливым с чужими людьми, но замкнутым и неласковым с ней, родной внучкой.
Тина знала причину дедовой неприязни. Это из-за мамы. Мама умерла при родах. Родила Тину, а сама умерла…
Соседка баба Люба говорила, что дед не всегда был таким… таким, каким он стал с рождением внучки. Баба Люба рассказывала, что, когда Тинина мама забеременела, дед очень сильно разозлился, уговаривал ее сделать аборт, но мама отказалась, и он смирился, стал ждать внука. Даже кроватку своими руками сделал, руки у деда были золотые. Соседские кумушки его предупреждали, что готовить детское приданое заранее – это не к добру, но дед только отмахивался, говорил, что не верит в суеверия. А потом родилась Тина, а мама умерла в родах, и дед собственными руками изрубил кроватку в щепки. Баба Люба говорила, что кроватка была очень красивой, на резных ножках и с деревянными птичками в изголовье. В детстве маленькая Тина очень жалела, что дедушка зачем-то испортил такую кроватку. То, на чем она спала, и кроватью-то назвать было сложно, так, ломаная-переломаная рухлядь, которую принес кто-то из сердобольных соседей, чтобы «дите не спало на полу».