Ты ворвалась в мою жизнь непрошено… Всё, возможно, будет не так, уж, и плохо! - стр. 17
С Варенькой и её дочкой Катенькой Олеся познакомилась, когда искала жильцов во вторую комнату своей двухкомнатной квартиры. А квартиру эту она получила благодаря своему второму замужеству…
Четыре года первого замужества, три года жизни в разрыве с мужем и последовавшее затем вдовство, примирили Олесю с бабьим одиночеством. Она уже перестала мечтать о любви, а на то, чтобы родить ребёнка для себя не понятно от кого, никак не решалась. А годы между тем тикали, тикали… Вот уже тридцать. А вот и тридцать три. Неужели? Ах, как быстро…
За это время жизнь вокруг сильно изменилась. Ушли в небытие талоны и пустые полки магазинов. Накоплений, за которые раньше можно было купить «Запорожец», пусть и подержанный, теперь хватало только на приобретение трех глазированных творожных сырков. Но, зато, они теперь продавались во всех молочных магазинах Оренбурга, а не только в кондитерской на улице Горького в Москве. Ну, ничего, советский народ крепкий, хоть и с сердечными приступами, пережили и это. Так же, как пережили и катаклизмы гораздо более крупные: ГКЧП, распад СССР, развал КПСС, производство кастрюль на заводах, выпускавших раньше снаряды для танков…
Постепенно в жизнь простого обывателя возвращались логика и смысл. Народ встряхнулся, оделся, обулся и пошагал дальше. А вместе с ним и Олеся с родителями. Им ещё повезло: их завод металлоконструкций худо-бедно перемог годы лихолетья, так что жили они трудно, но не голодали. А потом, как-то незаметно, даже жирком обросли.
Перед своим тридцатипятилетием Олеся решила устроить себе праздник. Россиянам подарили десятидневные новогодние каникулы, и народ тратил неожиданно свалившиеся выходные кто как мог. Кто беспробудно пил. Кто занимался домашними делами, отложенными в дальний ящик из-за отсутствия времени их сделать, или элементарной лени. Кто с радостью проводил время с семьёй или занимался спортом. Кто был побогаче – срочно приобрели вмиг подорожавшие путевки и рванули в так счастливо свалившийся на голову отпуск. А Олеся решила подарить себе Москву.
Она не строила конкретных планов, так, наметила некоторые точки, которые не могла пропустить: Красная площадь, Оружейная палата и Алмазный фонд, Арбат, Третьяковская галерея… И правильно сделала, что не стала составлять жёсткий маршрут, потому что он всё равно бы полетел в тартарары.
Поезд из Оренбурга прибыл на Казанский вокзал столицы, Олеся спустилась в метро и попала… во дворец. Толпы людей заполняли вестибюль станции Комсомольская кольцевая. Приезжие с чемоданами суетились, пытаясь сообразить: куда им направляться, чтобы выйти к нужному вокзалу. Углублённые в себя москвичи ловко лавировали между стопорившими движение растерявшимися гостями столицы. Сбившиеся в плотную кучку китайцы следовали за своим экскурсоводом, как утята за уткой, успевая на ходу непрерывно щёлкать фотоаппаратами. А Олеся застыла посередине станции, оглушённая не грохотом поездов и гулом толпы, а великолепием её жёлто-песочно стен с изящной лепниной вокруг мозаичных картин на полукруглом своде потолка. Её толкали, она извинялась, но уйти не могла. Рассматривала картины, пока шея не затекла.