Ты внутри меня - стр. 24

Я не понимала, как такое возможно и тогда мне объяснили, что кровяные выделения в первые месяцы допустимы, а УЗИ на раннем сроке не всегда информативно и для точного диагноза мне должны были сделать анализ крови на ХГЧ.

Вместо разбитой девчонки с раквашенным лицом перед ними появилась будущая мать-паникерша, что тряслась от малейшего недомогания, которая ужасно боялась, что с ребенком будет что-то не так. Я бы родила в любом случае. Этот маленький человечек, моя золотая рыбка, стала новым смыслом моей жизни, что каждый день вытаскивала меня из дурки моей никчемной судьбы.

Я стремительно теряла в весе вплоть до пятого месяца. С моим токсикозом ничего не могли сделать, какие бы новомодные лекарства мне не давали и сколько бы литров витаминов в меня не вливали через капельницу. Потом стало немного легче. Но, благодаря этой особенности моего организма, я практически не набрала за всю беременность и так и осталась худющей, с торчащими костями молодой мамой.

Моя малышка родилась чуть раньше срока, напугав меня до полусмерти. Уверена, не встреть я тогда Макса, все сложилось бы иначе, но он и тут оставил свой след.

У меня были стремительные роды. Схватки начались сразу. До жути болезненные и с коротким интервалом. Помню, как врач мне не поверила и сказала, что как приедет, посчитаем их частоту вместе. Через час она была на месте, рассказала, как все будет происходить. Что сначала она меня посмотрит, потом мы с ней сделаем расслабляющую гимнастику, продолжим прыгать на большом мяче. Ну-ну. Лив была дочерью своих родителей и сама решала, когда и как ей рождаться. В итоге с кресла на осмотре в родовой я так и не встала.

Через три часа после отхождения вод я услышала плач моей малышки. И ради него стоило выжить. Ради него я готова была пройти любые круги ада заново.

Я забыла обо всех перенесенных ужасах родов уже через секунду после ее рождения и плакала взахлеб от счастья, когда этот маленький теплый комочек положили мне на грудь. Она пахла счастьем, которое я не заслужила. Но это было мое счастье. Только мое.

– Что же вы рыдаете, мамочка, вон какая сладкая булочка у вас родилась, – успокаивала меня акушерка.

– Просто она такая красивая. Такая красивая. Моя. Только моя, – я вдыхала ее запах, все еще не веря, что она реальна, что это не плод моей больной фантазии. – Моя. Только моя.

Третья встреча с Максимом Булатовым состоялась при важном для меня событии. Одним из самых важных после рождения Оливки.

Мое юридическое агентство по защите прав военных появилось не просто так. Я была одержима идеей вернуть честное имя моему папе, снять с него все обвинения в коррупции, которые, уверена, родились с подачи Булатова старшего. Несмотря на то, что обвиняемый скоропостижно ушел из жизни и следователи “прикрыли лавочку”, я не оставляла мысли добиться правды.