Ты внутри меня - стр. 16

Вспоминал ли он обо мне вообще, о Кире, то есть? Или с глаз долой, из сердца вон? Нет, даже не так: из жизни вон – рожу с другой?! Сколько Кирюшке? Когда они его зачали? В ту ночь, когда Киру похитили или раньше?! Я снова и снова, как мазохистка, прикидывала сроки беременности Карины, мысленно была третьей лишней в их спальне и, как бы не запрещала себе думать об этом, эти образы, как плесень, расползались по всему организму, отравляя его изнутри.

Я как мантру повторяла сама себе:

“Хватит, Аделина, изводить себя! У тебя новая, счастливая жизнь. И ему нет в ней места. Он всего лишь призрак прошлого. Его больше нет в твоей жизни, дорогая, милая, очнись, молю”.

Если я подсматривала за ним втихушку, то он смотрел на меня в открытую: как я играю с дочкой, как ставлю её на пол и веду за ручки по салону, согнувшись в спине, как протираю ей личико влажными салфетками и меняю подгузники. В какой-то момент мне даже захотелось швырнуть в него пахучим подгузником и размазать его содержимое по бесстыжим глазам, чтобы он хоть немного пришел в себя и обратил своё драгоценное внимание на жену и сына. Но нет, пока бабушка взяла на себя роль родителей и бегала с внуком, его отец продолжал задумчиво смотреть на нас и при этом крутить пальцами обручальное кольцо.

В мою картину мира это не вмещалось! Это было верхом лицемерия! Интересно, будь я на месте Карины, он бы также неприкрыто пялился на других, не смущаясь наличием у них мужей и детей? У него что вообще нет принципов, элементарных ценностей?

Изменял бы мне? Хотя, о чем я. В первую же серьезную ссору, когда он усомнился в моей верности с подачи безумного отца, он обвинил меня во всех грехах и, не раздумывая, переспал с бывшей. Только теперь я – бывшая, а Карина – настоящая. Ирония судьбы. У нас обоих дети. И наши жизни – параллельные прямые, которые, по законам математики, никогда не пересекутся.

Я кормила Лив грудью, прикрывшись пеленкой, покачивая и хлопая дочь по спинке, чтобы она заснула. К Максу с няней я сидела вполоборота, чтобы не светить своими молочными железами, но мои попытки спрятаться с грохотом провалились – на их свет Булатовское внимание все же слетелось. Помню, как гладила малышку по пухлой щечке, проверяя, заснула она или нет, а потом начала осторожно отрывать ее от груди. Она выпустила из ротика мой сосок, оттопырив нижнюю губу, и, пока я ловила второй рукой соскользнувшую с меня пеленку, Макс, как завороженный, не отрываясь и не стесняясь интимности ситуации, смотрел на нас. Точнее на мою подпрыгнувшую голую грудь! Кажется, у меня скакнуло давление.