Ты умрёшь, как Айседора Дункан - стр. 7

– Экскурсия – полторы тысячи, совсем охренели?! – кричала жизнерадостная Соня. – Рядом за триста, ну и что, что впятером на раздолбанном «жигуле»?

Еда – это была отдельная тема. Если я брала котлету, Соня едва не била меня по руке и шипела: «Котлеты и дома можно поесть, бери двойной гарнир». Если на улице, умирая от жажды, я покупала бутылочку минералки, Соня ругалась: «Цаца, потерпеть не может. Где-нибудь наткнёмся на фонтанчик – и хоть залейся, пей как лошадь».

У неё болело сердце за содержимое моего кошелька, как за своё собственное. Но ведь так и есть. Не бывает денег своих и чужих, они в вечном движении. Сегодня чужие, завтра перекочуют в твоё портмоне. Соня любила деньги преданной, бескорыстной, очищенной любовью.

Меня доконало, когда мы забежали в платный туалет, и я полезла в кошелёк за 30 рублями. Соня вломилась за мной в кабинку. Её трясло, вид был безумен, она чуть меня не растерзала.

– Ты соображаешь?! Рядом как раз шла экскурсия! Что бы к ним примазаться-пристроиться, никто бы не заметил?

– Господи, тридцать рублей.

– «Господи, тридцать рублей!» – закатила глаза артистичная Соня. – На халяву, видно, тебе денежки достаются. А я хрячу до кровавого пота не для того, чтобы налево-направо разбрасывать. Здесь тридцать, там тридцать, ещё тридцать – глядишь, полкило котлетного фарша.

Мне понадобился месяц реабилитации на даче, чтобы придти в себя после того южного отдыха. Но и там меня достала Соня. Она паслась на клубничных грядках, качалась в гамаке с окровавленным от ягод ртом и лениво поучала:

– С мужем нужно вести себя тонко. Нельзя держать его в стиснутом кулаке. В какой-то момент кулачок ме-едленно разжимаешь: мол, ты свободен, в любой момент улетай вольной птичкой. Вот мой, было дело, на другую работу собирался перейти, невыгодную. Нравится ему, видите ли. Сколько мы с ним ругались, он упёрся, нахохлился, взъерошился. Тогда я кулачок-то разжала: «Как хочешь, пряник. Увольняйся хоть завтра…» Мужики – они же страшные трусы и консерваторы. Попыхтел – и всё по-моему осталось.

Или вот у вас ножи невозможно тупые, ни мясо, ни хлеб порезать. А ты ему, наоборот, мол, ах, какие у нас в доме острые ножи! Подружки обзавидовались: сразу видно, мужик в доме. Увидишь, из кожи вылезет, все ножи по дому соберёт и будет каждый день вжикать бруском. Я права?»

Права, сахарочек, ещё как права. Напоминать премудрой Соне, что она осталась без мужа и дочки – подло с моей стороны.

У Сони кредо:

– Делай так, как надо тебе, и пусть весь мир подождёт.

– Капля камень долбит.

– Пусть боишься не ты, а боятся тебя.