Ты теперь наша рабыня - стр. 38

— Фу!

— Ничего не фу в правильных руках, — Богар мягко улыбается. — С другой стороны, такой выбор милой девочке не сделать, — разворачивается к Орану. — Значит, перекинусь в картишки с тобой.

— Нет! — взвизгиваю я, а затем кутаюсь в одеяло и понижаю голос до шепота. — ты… Богар, пусть это будешь ты…

А затем всхлипываю и пристыженно отворачиваюсь под недовольным и холодным взглядом Орана.

— Ты, значит, у нас аутсайдер, — Богар смеется.

— Пошел ты, — глухо огрызается Оран.

— А почему я, Ви? — спрашивает Богар, и я зажмуриваюсь.

Отвечать не буду. И нет. Это не из-за того, что он мне симпатичен. Он держал себя в руках в пиковый момент, был неторопливым и ловко мне задурил мозги: мягко отключил страх и стыд перед мужским телом.

— А почему Орана прокатила?

— Если мы тут говорим о цветочках, парни, — высокомерно отзывается Оран, — то я один сорвал. Есть, конечно, ей чему поучиться в оральном мастерстве, но она девочка старательная.

Возмущенно оглядываюсь и цежу сквозь зубы:

— Козел.

— В следующий раз возьмешь глубже, — отставляет чашку и смотрит на меня с легким пренебрежением. — Нет, на всю длину.

— И ты еще удивляешься, чего ты аутсайдер? — Лирам косит на него удивленный взгляд. — Выдыхай, Оран.

— Да бесит, сучка, — рычит тот в ответ, буравя меня тяжелым взором. Рот открывать должна только по приказу.

— Завела она тебя, да? — Богар тихо и с издевкой смеется.

— Парни, — раздается голос Саймон, — я, конечно, извиняюсь, но вынужден прервать ваш разговор. Объявляю десятиминутную готовность.

— Принято, — Богар встает, разминает плечи и потягивается, вскинув руки.

Когда она проходит мимо, то я неосознанной отступаю к стене, и он нависает надо мной. Касается моего подбородка:

— Я буду с тобой нежен.

Я опускаю взгляд, потому что мне нечего ответить. Выходит, и за ним следует Лирам, который тайком мне подмигивает и бегло улыбается.

— Верни мою пижаму, — говорю я Орану, когда тот поднимается на ноги.

— Я ее выкинул, — поправляет штаны в области паха, оттягивая ткань и шагает к выходу.

— Зачем? Это была моя единственная одежда!

— Мне твоя пижама не понравилась, — недовольно цыкает и выходит.

Стою обескураженная и пытаюсь выровнять дыхание, которое сбилось от злости, возмущения и стыда.

— Это интересно, — отзывается в тишине Саймон. — Обычно женщины признают самым говнюком Богара, а тут отличился Оран. О нем ведь сложилась репутация, как о джентльмене. Среди высокородных дамочек.

— Заткнись, Сай! — из глубины шаттла доносится злой окрик Орана.

— И, что, мне в одеяле быть?

— Ты очаровательна в одеяле, — шепчет Саймон.