Ты слышишь ли меня? Литературно-художественный альманах - стр. 20
И всё же, переборов помрачение, она прошептала:
– Я хочу, чтобы вы посмотрели это до… Не бойтесь, это не стихи.
Он опять взял её за подбородок и поймал прячущийся взгляд своим. Руся мгновение держалась в его бездонности, потом выскользнула.
– Я не хочу, понимаете, не хочу, чтобы было только это… Я хочу, чтобы вы знали, что у меня в душе…
– А ты думаешь, – он опять положил кисти рук ей на уши, и она едва не потеряла сознание, заслышав шумный ток его крови в ладонях. – Ты думаешь, я этого не вижу и так? В глазах твоих?!.. Глупый ты, дорогой человечек… Как же это ты шагнула ко мне первой?
– Не знаю, – пробормотала Руся и закрыла глаза, потому что только теперь, леденея, представила, что ничего этого могло бы и не быть, если бы не её отчаянность. Ни-че-го.
А следом ощутила на своих губах поцелуй, короткий, властный.
– Ну, – сказал он уже из-за стола, – показывай, что там у тебя.
И приготовил сигарету.
Что её подтолкнуло положить перед поездкой в сумочку свои первые рассказы, оставалось только гадать. Руся никому их до этого не показывала и не собиралась. И вот…
Пока он читал её страницы, она пряталась в прихожей, глядя на себя в зеркало и ненавидя собственное отображение. Ей стало вдруг неловко за своё старое синее платье, на которое для украшения она нашила вокруг стоечки дешёвенькую пёструю тесьму; за свою причёску, сооружённую при помощи жиденького шиньона из собственных отроческих волос; за свои полные ноги, натуго обтянутые капроном. Но прежде всего ей было стыдно за беспомощность своих мыслей, среди которых он теперь вынужденно вылавливал что-нибудь достойное. И Руся, заливаясь краской, решила помочь.
– Если совсем плохо, вы не скрывайте, – сказала она, выглядывая из-за угла. – Я переживу и не обижусь.
Он помолчал.
– Ты давно пробуешь? Иди-ка сюда!
Она подошла и ученически серьёзно села рядом. Он говорил что-то о сюжете, деталях, синонимах, а Руся слушала и не понимала, слушала и не верила, что это его голос, что это он не отверг её первых попыток и хотел бы проследить – он так и сказал: «хотелось бы проследить», – что из неё со временем получится. Господи, да могла ли она мечтать о большем счастье?!
А оно навалилось и большее…
Всю ночь потом Руся не могла заснуть и взором гладила черты его лица.
Он тоже, забывшись, то и дело вздрагивал и поднимал взгляд в потолок:
– Мешает что-то… Как будто токи какие прожигают… Никогда такого не бывало. Правда.
– И меня… прожигают…
К утру стал звонить телефон, и продолжалось это с краткими перерывами в течение часа.
– Может, подойти? – не выдержав, шёпотом спросила Руся.