Ты принадлежишь мне - стр. 8
Под пальцами оказались брюки. Значит, он просто вывалил член мне на лицо, не потрудившись раздеться. И почему-то меня это покоробило. Словно он готов воспользоваться мной, после чего застегнуть ширинку и уйти, тут же забыв о незнакомке.
А я представила, как выгляжу со стороны с разведёнными коленями, задранной юбкой. Пошлая картинка, нарисованная воображением, вдруг возбудила.
Я слабо понимала, что делать с членом таких размеров. Впрочем, Лев не спешил. Он примерялся. Решал, подходит ли его член для моего рта. Обводя головкой контур губ, оставляя влажный след на щеках, носу. Касаясь подбородка гладко выбритыми яйцами. Словно метил меня своим секретом. И знал, что у него в запасе уйма времени.
– Открой рот и высунь язык, – последовал короткий приказ.
Но мне не хотелось исполнять его волю. Впрочем, и Питон не планировал меня уговаривать. Впился грубыми пальцами в мою челюсть. И толкнулся вперёд.
Выгнулась дугой. Показалось, член сейчас пронзит меня насквозь, выйдя из грудной клетки. Зажмурилась, задыхаясь, ощущая, как не хватает воздуха. Как паника затапливает разум.
Не понимаю, что в его голове творится. Он словно наказывал меня за что-то. Давление в гортани было таким сильным, распирающим, причиняющим боль, что я бы застонала, но связки заняты членом. Поэтому этот порыв лишь доставил ему удовольствие, вибрацией пройдясь по органу.
Судорожно пыталась вздохнуть, но вдруг забыла как. По вискам текли слёзы. Я жмурилась, ощущая, как капилляры в глазах лопаются от напряжения. Как вздуваются щёки.
А затем он покинул мой рот, милостиво давая возможность дышать. И я ловила ртом этот воздух, как драгоценный дар. Вновь погладил по щеке, словно поощряя.
– Хорошая девочка. – Рука двинулась дальше, по подбородку, к саднящему горлу, груди, скованной откровенным платьем. Она забралась под лиф, сжав грудь. И к своему стыду, я ощутила, как острое возбуждение накрыло очередной волной. Изогнулась, подставляясь под ласки. Тёрлась об него. И мне было всё мало. Казалось, моё тело создано, чтобы он его касался. И оно живёт, лишь когда он рядом. А всё остальное время я не больше чем сосуд. До тех пор, пока он не наполнит меня собой.
Когда член вновь толкнулся в губы, я сама открыла рот, высовывая язык. Во мне откуда-то жило знание, что не стоит злить дядю и впиваться в его самую дорогую и чувствительную часть тела зубками. Несмотря на то, что очень хотелось наказать за грубость.
Теперь ощущения стали иными. Питон не спешил загонять орган глубже. Рецепторы на языке вдруг оказались необыкновенно чувствительными. Член гладкий, горячий, бархатный. С тугими пульсирующими венами, которые хотелось изучать губами. Ласкать, всасывать.