Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - стр. 43
«Эх, еще бы душ принять», – пришло ей в голову. Но о таком удовольствии здесь, в загородной глуши, нельзя было даже мечтать.
– Свежо однако, – передернула плечами Настя, выйдя из бани. Дул прохладный утренний ветер, и Настя, почувствовав его прикосновение, озаботилась тем, что так недолго обветрить лицо и тогда оно будет шелушиться, а ей этого не хотелось. Она открыла сумку и, порывшись там, вытащила смягчающий крем, салфетки и пудру. Синяки после вчерашнего побоища все еще красовались на лице, и она нанесла тональный крем на те места, на которых они проступали, и припудрила, чтобы не так бросалось в глаза.
– Война войной, а лицо береги и водой не мой, – срифмовала она полезный совет, вспомнив наставления по поводу ухода за лицом в косметическом салоне, где работала когда-то ее мама.
– Вот так-то лучше, – повертела она головой, кося глазом в зеркало, и снова улыбнулась. – И на войне жить можно, если…
И тут же додумала, что стоит за этим «если», почувствовав, что хочет есть. В животе бурчало, ведь со вчерашнего дня у нее во рту не было и маковой росинки.
– Ничего, сон важнее, – так, помнится, говаривала героиня одного из ее первых газетных материалов.
Вся фишка заключалось в том, что тетка никогда в своей жизни не работала на государство, прикрываясь религиозными убеждениями. После этой публикации сельская диссидентка получила пенсию от этого самого государства, которое всю жизнь игнорировала, а Настя – рекомендацию из газеты, сыгравшую свою роль при поступлении на журфак. Таких историй у Прокофьевой потом набралось с три короба. И эта ничем особо не отличалась от всех последующих. Разве, что название было адекватным тихому сельскому антуражу российской глубинки. «Там, где остановилось время», – назывался материал.
Настя забрела в сад, расположенный за домом, и сорвала с яблони спелое красное яблоко. Хозяин дачи еще не собрал урожай, и в саду было чем насладиться кроме свежего воздуха и красот ранней осени.
«Заодно и зубы почищу, – подумала она, запуская зубы в свежее сочное яблоко. Рядом с яблоней росла еще и слива. Мясистые зрелые плоды свисали с нее гроздьями.
– Словно райский сад, – отметила Прокофьева, развлекая саму себя. – Ева здесь, а Адам валяется в постели. Уже успели согрешить, но из сада еще не поперли. Что там будет впереди – неизвестно, но это-то и хорошо.
– «…И жить так хочется, ребята, что я так больше не могу», – напевая слова крутившейся в голове песенки, радовалась Настя неизвестно чему. Для ощущения счастья, действительно, не требовалось многого – всего лишь хорошее внутреннее состояние, а оно у нее сейчас было. И казалось, ничто не предвещало скорых перемен к худшему.