Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака - стр. 28
– А ты откуда знаешь? – спросила, попробовав пить по-новому, Жанна.
– А меня один знакомый угощал в баре, там так делали. Ведь так интересней, правда?
Обе подруги знали, что удовольствия можно и нужно извлекать из мелочей. Жар-птице, конечно же, понравился новый ритуал, и она уже сама принялась проделывать нечто подобное, наливая и опрокидывая одну за одной рюмки текилы. После выполнения столь старательных упражнений с текилой ей стало жарко, и она расстегнула на себе платье.
– Настя, слушай, у тебя музыка есть? Хочу танцевать текилу-джаз, – заявила осоловевшая Жар-птица. – Я танцевать хочу, – завела она низким голосом. – Тащи музыку, Настя.
– «Текила-джаз» есть, но она тебе не покатит, – ответила Прокофьева, имея в виду название питерской группы, игравшей отнюдь не танцевальную музыку.
– А что-нибудь итальянское есть? Я Италию люблю с детства, – попросила Жар-птица.
– Есть, есть – сейчас включу… – Прокофьева притащила магнитофон и поставила современную итальянскую музыку, которую переписала пару месяцев назад у приезжавшей из Италии соседки по родительской квартире в Выборге, Ленки Даниловой. Та, познакомившись с итальянцем во время рабочей поездки в Италию, вышла за него замуж и осталась там жить, а этим летом наведалась в свою прежнюю квартиру в Выборге, которую собиралась продавать. Настя заходила к ней на прощальный сабантуй. И та, конечно, пригласила ее приехать к ней в Италию, оставив свой итальянский номер телефона и адрес в Солерно.
– Приезжай, – говорила Ленка, – мужа тебе там найдем.
Но эта музыка показалась Жар-птице мало динамичной, и она потребовала еще выпить, чтобы догнаться, и пустилась потом с Настей в обнимку в пляс под «фейерверк» звуков некоей отнюдь не итальянской мелодии. В конце концов, выхлеставшие две с половиной бутылки текилы на двоих полураздетые девицы переместились в спальню. А потом, добавив еще немного, под звуки все той же джазовой музыки завалились спать на Настином диване, даже не позаботившись о том, чтобы его разложить. На это у обоих не было уже ни сил, ни желания.
– Раз, два, подъем! Журналистка, на выход, – прокричала во всю глотку наутро Жар-птица, приготовившая, пока Настя спала, на кухне яичницу с ветчиной. – Пять минут на сборы.
«Ну ты, Прокофьева, даешь! Докатилась. А Жар-птица растет… по профессиональной лестнице и совершенствуется в мастерстве, – подумала Настя, обнаружив себя полураздетой. – Такого со мной еще не бывало».
Судя по тому, что на ней не хватало некоторых интимных деталей гардероба, Настя поняла, что сегодня ночью ей довелось пережить если не изнасилование женщиной-бисексуалкой, то, как минимум, кунилингус с ней же. И все это в состоянии полной отключки от мира сего.