Ты никогда не исчезнешь - стр. 21
Улика, которую можно спрятать, но нельзя уничтожить.
Четко очерченная ангиома в форме капли, будто справа к паху Тома стекала темная слеза. В точности как у Эстебана.
Его родимое пятно.
Отметина, подделать которую невозможно.
Том продолжал лежать – я не предложила ему встать и одеться.
И уже ни в чем не была уверена.
Я могла допустить физическое сходство, могла допустить появление мальчика в таких же шортах на том же пляже – но это пятно? Как поверить, что это дело случая, великой генетической лотереи?
Может, я сошла с ума? А это галлюцинация?
Я продолжала осторожно ощупывать темную отметину. Рядом со мной Амандина нетерпеливо ждала окончания осмотра. Я с трудом удержалась, чтобы не забросать ее вопросами. Кто отец Тома? Откуда у него взялись шорты цвета индиго? Почему она решила поехать в Сен-Жан-де-Люз? Должно же существовать объяснение…
И как только Амандина подалась вперед, явно собираясь заявить, что осмотр закончен, я задала единственный вопрос, какой могла задать, не выдав себя. Чуть ниже приспустив трусы Тома и сдерживая дрожь в пальцах, я спросила:
– Когда у него появилось это родимое пятно?
– А вы как думаете, если это родимое пятно? При рождении, должно быть?
Амандина снова уставилась на меня с недоверием. Преимущество было на ее стороне. Зачем только я ляпнула такую глупость? Мне надо было потянуть время, чтобы внимательно рассмотреть отметину. Надо было придумать еще какой-нибудь вопрос. Я снова потрогала ангиому и сдвинула брови, словно была обеспокоена. Если присмотреться получше, пятно было не совсем таким, как у Эстебана, чуть светлее, чуть меньше, – но я знала, что ангиомы, особенно детские, изменяются, а в восьмидесяти процентах случаев и вовсе со временем исчезают.
Я касалась кончиками пальцев теплой кожи Тома. Мальчик не шевелился. Такой же послушный и серьезный, как Эстебан. За всем наблюдает, все анализирует, ни с кем не делясь своими мыслями.
Допустим, темное пятно могло быть следом давнего ожога, но кто и зачем стал бы уродовать мальчика именно в этом месте? Однако это бредовое предположение, по крайней мере, подсказало мне новый вопрос.
– Вы уверены, что это не след ожога?
Амандина повысила голос:
– На что вы намекаете?! Что с моим сыном мог произойти несчастный случай, а я ничего не знала?
Она вскочила, бесцеремонно меня отодвинула и скомандовала:
– Хватит, Том, можешь одеваться.
Амандина вскочила слишком резко и снова схватилась за живот, будто ее ударили. Пытаясь отдышаться, она привалилась к краю стола.
– Вам плохо, мадам Фонтен?
Она не ответила. Ее терзали боль, смущение и злость одновременно. Воспользовавшись этим, я повернулась к Тому: